«Мемориал» о надписях «Love USA» и законе об иностранных агентах: война со стороны властей

21/11/2012 - 23:03 (по МСК) Дмитрий Казнин, Мария Макеева

«Иностранный агент. Люблю USA» – такую надпись краской на стене офиса правозащитной организации «Мемориал» сегодня оставили вандалы в честь вступления в силу закона об НКО.

Здание «Мемориала» находится в Малом Каретном переулке. Рядом с табличкой, на которой значится название «Мемориала», помимо надписи краской оставили ещё и стикеры с текстом: «Иностранный агент». Сегодня же возле другой известной правозащитной организации Transparency International активисты движения «Россия Молодая» провели пикет с подобными транспарантами.

Согласно новому закону, некоммерческие организации, которые получают финансирование из за рубежа, должны быть в обязательном порядке переименованы в иностранных агентов. Большая часть правозащитников – в том числе и «Мемориал», и Transparency International, и «Московская Хельсинская группа» – делать это отказалась.

У нас в студии был Олег Орлов, член правления общества «Мемориал».

Макеева: Соответствует ли это действительности, что все российские правозащитники отказались?

Орлов: Все известные мне правозащитные организации выразили готовность не выполнять нормы этого закона.

Казнин: Что дальше? Вы лично как будете поступать?

Орлов: Сейчас мяч на части поля власти. Закон настолько плохо прописан, невнятен и неточен, что никто точно не понимает, как он начнет действовать. Как нас начнут заставлять себя самим включать в реестр неправительственных организаций, исполняющих функцию иностранных агентов. Все иезуитство этого закона состоит в том, что мы должны сами добровольно просить дядей из Минюста включить нас в этот реестр. А если мы это не делаем, следуют санкции. Вначале приостановка, потом административные штрафы, а потом уголовная ответственность до двух лет!

Казнин: А вы готовы к приостановке деятельности организации? Если деятельность приостановят, что вы будете делать?

Орлов: Я могу сказать о своей организации. Мы готовы. Мы призываем всех коллег из других организаций ни в коем случае добровольно не поддаваться. Мы не можем требовать от всех идти до конца, садиться на какой-то срок. Мы можем просить и призывать всех не следовать добровольно, и вынуждать власть проявлять свой репрессивный характер. Пусть этот закон проявится как антиправовой, абсолютно репрессивный и просто глупый.

Казнин: Более резкие заявления раздавались со стороны ассоциации «Голос». «Мы тогда уйдем в подполье» - даже такая фраза звучала. Это то, что может ожидать российских правозащитников?

Орлов: Я не думаю, что подполье. Российское правозащитное движение действовало еще в советское время не в подполье, действовало легально, но не имея официального статуса. Значит, и мы так же будем действовать.

Казнин: Вы продолжите свою деятельность?

Орлов: Продолжим, насколько позволят нам те обстоятельства, в которые мы вынуждено попадем.

Макеева: У вас нет ощущения, что депутаты задним числом жалеют о том, что так пришлось с вами в итоге поступить, а задний ход вроде неудобно делать? Звучало такое мнение.

Орлов: Все зависит от того, насколько российское гражданское общество сможет солидарно действовать. Если сможем солидарно противостоять этому грубому давлению на нас, глядишь, закон не сможет работать, просто развалится. Если прогнемся, то они начнут его использовать. Вначале, возможно, в Москве по отношению к крупным московским организациям, а потом дойдет и до регионов.

Макеева: В том случае, если это все перейдет в активную стадию?

Орлов: Мяч на стороне власти. Мы ждем первых реальных шагов. Посмотрим, как они будут действовать. На каждый их шаг, попытки заставить нас исполнять нормы этого закона мы найдем соответствующий адекватный ответ в рамках права, конечно. Но ответ будет жесткий.

Казнин: А почему ваши коллеги, которые входят в состав президентского совета по правам человека, эту тему не поднимает?

Орлов: Это надо спрашивать у моих коллег. Я считаю, что вхождение в этот совет моих друзей, подчеркиваю, друзей – шаг ошибочный и бессмысленный. Я не верю в то, что этот совет может хоть как-то помочь гражданскому обществу. А быть ширмой, закрывающей репрессивный характер власти, может.

Макеева: Тут как Израиль и Палестина – худой мир лучше доброй войны?

Орлов: Худой мир лучше войны. Но где же тут мир, когда сегодня вступает закон, по которому меня самого потребуют про меня сказать заведомую ложь? Это не мир. Это война с их стороны. Хотят мира, пусть поменяют закон, не применяют его.

Казнин: Кто-то видел, кто писал эти надписи, или это произошло ночью?

Орлов: Либо ночью, либо рано утром. Но мы знаем, кто сегодня проводил митинг у офиса Transparency International. Мы понимаем, кто они, из какой организации, кем финансируемые. Люди из этих же прокремлевских организаций – я уверен – сделали акт вандализма и по отношению к нашему дому, и к дому Московской Хельсинской группы и движению «За права человека».

Казнин: Вы подали заявление?

Орлов: Подали заявление в ОВД Тверской.

Казнин: Какие перспективы?

Орлов: Думаю, на них будем давить, требовать возбудить уголовное дело. Думаю, мы добьемся возбуждения уголовного дела по статье «Вандализм». Я не надеюсь на серьезное расследование этого дела.

Макеева: Если бы не было этих акций, то, возможно, все бы подзабыли, что именно сегодня закон вступает в силу. Движение «Россия Молодая» и те неизвестные граждане, которые исписали краской офис вашей организации, оказали власти медвежью услугу.

Орлов: Мне кажется, что у людей в том лагере часто правая рука не знает, что делает левая. 

Другие выпуски