Людмила Алексеева: для амнистии по Болотной предлагаем тот же текст, который Дума одобрила для мятежников в 1993 году

Алексеева: Да, сразу после этого.

Казнин: Ведь, в общем-то, сказаны слова Владимиром Путиным, что он не против этой амнистии, Павел Крашенинников – глава профильного комитета  в Госдуме заявил, что внесут в проект амнистии «узников Болотной». Почему вы решили еще раз заострить на этой теме внимание?

Алексеева: Потому что пока это только слова, пусть даже президент и Павел Крашенинников, но это только слова. Как планировалась для экономических так называемых преступников и что получилось? Пшик? Нет, пока эти ребята не выйдут на свободу по амнистии, мы будем говорить, что необходима амнистия. Президент сказал: «Да, амнистия теоритически возможна, но после проведения всех юридических процедур».

Что значит юридическая процедура? Суд? Во-первых, он будет тянуться еще неизвестно сколько времени, а во-вторых, я уверена, что это тот случай, когда амнистия необходима не только этим людям, которые сидят больше года ни за что в заточении, не только нашему обществу, которое, я уверена, сочувствует этим ребятам, но и власти. На самом деле, власти эта амнистия нужна ничуть не меньше, чем нам. Я хожу на этот суд, я очень заинтересована в этом процессе, поэтому я его знаю не понаслышке. Сейчас идут сначала видео, созданные следствием и прокурорами, потом допрос так называемых «потерпевших» - полицейских, которых представляет прокурор. Так вот эти свидетели обвинения – они свидетели защиты, на самом деле. Во-первых, почти никто из них не узнает тех, кто арестован.

Казнин: Мало того, они говорят, что не хотят наказания для этих людей.

Алексеева: Это на суде над Косенко сказал. Мне так понравилось, «Я не отброс России», - сказал он. Он, правда, не отброс России. Слушайте, среди наших полицейских и омоновцев на мою радость оказалось очень много порядочных людей, которые понимают, что в суде нельзя лжесвидетельствовать, которые рассказывают правду, что там было. Почти все. Поскольку они рассказывают правду, и даже те, кто рассказывает неправду… Вот идет опрос «потерпевших», ни одного получившего хоть какую-то травму. У одного на пальце полтора сантиметра порез…

Казнин: Скол зуба, из-за которого осудили Максима Лузянина. Его коснется амнистия – уже осужденного?

Алексеева: Мы хотим, чтобы всех.

Казнин: Так они же должны сначала получить приговор, если я правильно понимаю. Или их могут амнистировать по закону и сейчас?

Алексеева: Амнистию можно дать в любое время.

Казнин: И подследственному, еще не получившему приговор?

Алексеева: А как в 1993 году дали амнистию тем, кто сидел, суда еще не было? Из-за их действий погибло почти 200 человек. Погибло, а им дали амнистию! Ради чего? Тогда правильно рассудили депутаты, я согласна была с этой амнистией, потому что тогда наша страна была на грани гражданской войны, не надо было разжигать страсти, надо было их потушить. И пускай вышли на свободу виновные люди, но гражданской войны не случилось.

Казнин: Но очень важный момент – захотят ли сами обвиняемые по «Болотному делу» амнистии, потому что это признание вины.

Алексеева: Нет, амнистия – это выход на свободу, а после этого они могут добиваться оправдания. И мы, правозащитники, будем им помогать в этом, но самое главное – чтобы эти ребята вышли на свободу. Они сидят в СИЗО уже больше года. А что представляет собой наше СИЗО? Сергей Магнитский попал в СИЗО, будучи 41-длетним мужчиной, как его мать мне не раз говорила, абсолютно здоровым, он никогда не ходил к врачам, ни на что не жаловался. Не прошло года, и он умер. Вы понимаете, что такое наше СИЗО?

Казнин: Да, многие, кто по «Болотному делу» обвиняется, они больны.

Алексеева: Акименко почти ослеп, хотя до этого у него были, конечно, проблемы со зрением, но он все-таки видел. Поэтому самое главное для меня, как для правозащитника, когда человек сидит, а главное, ни за что, главное – чтобы он вышел на свободу, а потом можно уже добиваться оправдательного приговора, вплоть до Европейского суда, который вынесет решение через семь лет, но люди на свободе.

Казнин: Вы предлагаете какой-то свой текст амнистии?

Алексеева: Мы предложили тот текст, который в свое время фракция КПРФ предложила по отношению к узникам путча, этого мятежа. Адвокаты немножко посмотрели, чтобы это не расходились номера статей и так далее. Кроме того, мы написали ту же пояснительную записку того же времени, в которой мы поправили только одно. Они там пишут, что освобождение людей, совершивших тяжкие преступления, а мы пишем «освобождение людей, обвиняемых в тяжких преступлениях», потому что эти ребята никаких преступлений не совершили – ни тяжких, ни не тяжких.

Казнин: То есть вы взяли документ и на 20 лет перенесли из прошлого в сегодняшний день.

Алексеева: Да, который тогдашняя Дума приняла, и тогдашний президент санкционировал.

Казнин: Этот текст вы будете депутатам передавать или вы его просто предлагаете общественности?

Алексеева: Сейчас наша идея такая, наш следующий шаг – собрать не менее ста тысяч подписей в пользу амнистии, чтобы Дума могла рассматривать.

Казнин: На сайте, где эта процедура предусмотрена?

Алексеева: Да. А после этого мы будем думать, что еще сделать. Эта пресс-конференция, которая была сегодня, и наша сегодняшняя беседа, спасибо за приглашение, - это первый шаг в этом направлении. Мы не оставим эту тему до тех пор, пока ребята не будут амнистированы, не ожидая окончания суда.

Казнин: И все-таки вы будете просить согласия самих обвиняемых на амнистию, мы же до сих пор не слышали их мнение?

Алексеева: Если они не понимают этого, мы им объясним, что амнистия – это не значит обвинение, это значит добрая воля государства, а дальше уже решается вопрос – виновны или не виновны, они могут доказывать это всеми доступными средствами.

Казнин: Если Дума принимает амнистию, куда включены обвиняемые по «Болотному делу»…

Алексеева: Они выходят на свободу.

Казнин: Практически сразу?

Алексеева: Немедленно. Тогда было так: Дума приняла решение, они вышли на свободу.

Казнин: Вы ориентируетесь на то решение, не раз вы сегодня сравнили.

Алексеева: Да, потому что есть прецедент в истории. Что было на Болотной площади? Это позорище, они пытаются доказать – сначала следствие, теперь суд и эти несчастные прокуроршы – они пытаются доказать, что это были массовые беспорядки. Там были незначительные стычки с полицией, которые бывают в любом государстве при таких массовых мероприятиях. Ни в одном государстве не только людей под стражу не берут, но и дела не начинают, если нет серьезно пострадавших. Потому что приоритет права граждан на собрание, приоритет гражданских свобод важнее, чем эти мелкие происшествия.

Казнин: С одной стороны, да, есть слова Путина и Павла Крашенинникова, с другой стороны, мы видим, что тенденция совершенно иная до последнего времени была. Они сидят в СИЗО, больше года длится процесс, непонятно, когда он завершится, первый уже получил реальный срок очень большой.

Алексеева: И он имеет явно обвинительный уклон. И судья, и прокурор ведут себя совершенно как обвинители в отличие от свидетелей обвинения.

Казнин: Вы надеетесь, что будет амнистия для этих ребят или пока все-таки рано делать какие-то такие выводы?

Алексеева: Как правозащитник я знаю, примерно у меня такая арифметика, из всех дел, которые я затеваю, из 10 примерно 3-4 кончаются успехом. Но в данном случае я очень надеюсь, что это будет успешно, потому что власти нашей эта амнистия нужна ничуть не меньше, чем заключенным и людям, которые им сочувствуют. Поэтому я надеюсь, что здравый смысл возобладает.