Крым возвращается в Советский Союз. Разговор с Тимуром Олевским

09/03/2014 - 16:29 (по МСК) Михаил Фишман

Можно предположить, что, как только Крым войдет в состав России, самооборона Крыма повесит на себя шевроны конкретных дивизий российской армии и уже в положении полного хозяина положения разберется с вооруженными украинцами. В гостях у Михаила Фишмана Тимур Олевский, который только что вернулся из Крыма.

Фишман: Каковы твои главные впечатления от поездки в Крым?

Олевский: Мои самые главные впечатления – это то, что Крым отойдет России не просто бескровно, а с удовольствием, и важно понимать, что в Крыму нет мощной третьей силы, которая бы могла и хотела сопротивляться присоединению Крыма к России. Надо понимать, какие люди хотят, чтобы Крым присоединился к России. Для многих, кто ходит на митинги, это вообще не вступление в число регионов Российской Федерации, а возвращение в Советский Союз. Это действительно важно, потому что создается впечатление, что люди, особенно старшего поколения, 20 лет жили как будто законсервированные в своем представлении о вселенной, и сейчас, когда появилась возможность, они достали красные флаги. Они этнические русские, некоторые украинцы, много смешанных семей. Есть большая часть людей, которой все равно, какой будет Крым – украинский или российский. Как работает российская пропаганда для них, что они видят: сильную страну, которая наводит порядок и у которой нет слабого правительства, принимающего обидные законы о русском языке. Они смотрят российские телеканалы. Они видят Сочи как успех, триумф России. Он видят хозяина, который в состоянии о них позаботиться. Это значит, что Украина о них не заботилась, что они многие годы не чувствовали себя частью Украины. Украина действительно все эти годы относилась к Крыму как не вполне своей территории, а как к некой территории, которая ей досталась. Они обижены на Майдан, потому что для них он – это западенцы, которые пренебрежительно к ним относятся, это революция, которая прошла без них, они титушки. Они это так поняли, посмотрев телевизор, поговорив с людьми и пообщавшись со своими милиционерами, которые раненые вернулись к ним. Ведь Янукович забрал милицию и «Беркут» оттуда, из Крыма, привез на Майдан, их ранили, убили и привезли к ним назад.

Фишман: То есть они считают, что та помощь, поддержка финансовая, которую они получат из Москвы, перевесит те потери, которые их ждут с провалом курортного сезона.

Олевский: Они надеются на помощь, но есть люди, которые откровенно против этой помощи. Во-первых, крымско-татарская диаспора, которая против всех, но есть еще украинцы, которые в знак протеста даже пытаются выходить на разовые акции, и вот они как раз считают, что Россия год-полтора будет Крым задабривать, а потом придет и все заберет. Крымские татары – это люди бизнеса, и там у всех, кто так или иначе состоялся, есть собственность, которая приносит доход. А есть люди, которые вообще собственности не имеют, и они как раз хотят патернализма.

Фишман: Напряжение чувствуется? Противники и сторонники готовы идти друг на друга?

Олевский: Нет, они не готовы, все боятся крови. Но есть точка напряжения, которая является болезненной раной, там происходят столкновения – это украинские воинские части. Украинские военные не изменяют присяге, и это было самым сильным впечатлением, ощущением, что ты живешь в государстве Украина, для людей, которые живут в Крыму, потому что они рядом с собой видели людей, которые почему-то не сдаются, а ведь так хорошо – пришли люди, не стреляют и кормить готовы. У них есть родственники, которые приходят и этих оккупированных военных подкармливают…

Фишман: А вокруг стоят военные без шевронов…

Олевский: И российские казаки. Они вообще-то на чужой земле стоят.

Фишман: Людей, которые там живут, это не унижает? Они сила и должны определять, что будет.

Олевский: Они начинают об этом задумываться только в тот момент, когда с ними разговариваешь. Такое впечатление, что в Крыму когда-то был упущен момент групповой психотерапии. Журналисты из Киева никогда не приезжали в Крым говорить с людьми на улице, правительство никогда не говорило, и Тимошенко говорила, что вы будете землю грызть. Когда их спрашиваешь, вас это не унижает, на секунду начинают задумываться. Это болезненный момент. Поэтому, наверное, украинские части находятся в блокаде. Не потому, что они могут кого-то застрелить, а потому что они действительно единственный символ того, что Крым – это украинское государство.

Фишман: И когда Крым перейдет к России, они выйдут с поднятыми руками.

Олевский: Многие говорят, что они готовы уехать цивилизованно из Крыма, потому что они давали присягу, но они же там живут много лет. Есть части, не боевые, которые там живут и работают. Когда с них снимут погоны, им ехать особенно и некуда. Но важно понимать, что, как многие там говорят, Путин стал самым сильным украинским националистом.

Фишман: После того, как пройдет референдум, будет атмосфера праздника и фейерверка всеобщего?

Олевский: Ее сейчас нет, и не будет. Как не было вчера никакого праздника и фейерверков, потому что люди пребывают в некой апатии, как не было атмосферы праздника, когда парламент провозгласил, что Крым независимый, кроме Севастополя. Севастополь живет в памяти о подвигах советской армии, поэтому немножко каждый день 9 мая, и для них это действительно радость. А вот в Симферополе не было ничего такого. Я думаю, что для многих это будет облегчением, чем бы ни закончился этот референдум, кроме той плачущей девочки Насти 15 лет, которая с крашеными розовыми волосами сегодня одна стояла против бабушек довольно эмоциональных и показывала украинский паспорт. Для таких людей это будет трагедия, а для многих это будет не праздник, а свершившийся факт.

Фишман: Где Янукович?

Олевский: Где бы ни был Янукович, у него нет ни одного человека в Крыму, который бы его поддерживал, и там ему делать действительно нечего, потому что к Януковичу самое большое количество вопросов. Он предал всех и убежал, бросил свою армию и своих милиционеров поставил под пули, и он не был достаточно жесток, с точки зрения большой части населения Крыма, чтобы разогнать Майдан.

Фишман: У официального лица главы МИДа Эстонии есть понимание, что за снайперами на Майдане стоял не Янукович, а кто-то из новой коалиции. Он ссылается на руководителя медицинской службы Майдана Ольгу Богомолец, что она ему сказала, что людей с обеих сторон убивали одни и те же снайперы. Сама Богомолец заявила, что не могли утверждать, кто именно эти снайперы. Кто эти снайперы?

Олевский: На Майдане 20 февраля, когда происходили самые кровавые события, не были ни одной свободной крыши, не занятой снайперами, и людей, которые стреляли в митингующих и «Беркут», я примерно видел: это были люди в форме «Альфы» и «Беркута». Другой вопрос, что сейчас Киев проводит расследование, объявлено об этом официально, и я думаю, что это расследование должно показать, стреляли одни и те же люди или нет. Я не хочу говорить огульно, потому что трудно рассмотреть, какая форма у человека на крыше. Я могу предположить, что у Майдана были тоже снайперы. Сказать, что кто-то третья сила стреляла и в тех, и в других… Если бы я не говорил с сотрудником «Беркута», который мне лично говорил, что снайперы у них были, я бы поверил, что там была только третья сила.

Фишман: Независимость Абхазии и Южной Осетии признали четыре государства: Никарагуа, Венесуэла, Науру и Тувалу. Сколько государств признают вхождение Крыма в состав России, и какой материк будет первым?

Олевский: Очевидно, что Абхазия и Южная Осетия будут первыми образованиями, которые признают независимость Крыма. А вот с Венесуэлой я бы уже поспорил, потому что умер Уго Чавес. Не так много стран. Чем меньше стран признает Крым, тем лучше для Кремля: Украина подвешивается на одну проблему, которая называется «нерешенная территориальная проблема», а это значит, для нее закрыт вход в ЕС и НАТО, и либо Украине надо сказать, что у нее нет претензий к Крыму, и тогда сказать, что Кремьл победил, либо сказать, что претензии к Крыму есть, и в любом случае Кремль побеждает в тактической игре, потому что Украина не может стать частью НАТО.

Фишман: Многие россияне искренне поддерживают идею присоединения Крыма. Рейтинг Путина растет. Эмоционально это понятно. Если бы я болел за Крым, все равно я бы рассуждал так: своя рубашка ближе к телу, я хочу жить хорошо, свободно ездить за границу, чтобы ко мне относились как к европейцу. И мне очевидно, что присоединение Крыма наносит удар по всем этим перспективам. Таких как я в городе миллионы. Почему тогда нас так мало? Почему Крым так важен?

Олевский: Я думаю, что не очень много людей знает просто даже историю 20 века, а многие заметили, что то, что сейчас происходит, так или иначе можно посмотреть на пальцах, как это было в других ситуациях. У меня есть ощущение, что Крым – это ящик Пандоры, который открывает дверь к очень большой войне, и для Москвы это значит, что все, что Польша и Литва говорили про то, что Россия агрессор, а им 20 лет не верили, все на наших глазах стало правдой.

Фишман: Конституция Украины не позволяет Крыму самому решать, можно ему выходить из его состава или нет. В течение шести лет Россия отторгла три территории у двух сопредельных государств. Как скоро начнется новая война, пусть даже без единого выстрела?

Олевский: Крым, который попадет в состав Российской Федерации, может столкнуться с вещами, к которым не привык, потому что жил в Украине – это совсем другая политическая культура. И если через два года им покажется, что ОВД «Дальний» к ним весь переехал, а также переехал и немножко Грозный, и немножко ислам другой, так может получиться, что крымские сепаратисты, пользуясь тем, что Крым по-прежнему не имел права проводить референдум по конституции, скажет, возьмите нас назад, и тогда это будет абсолютно другая история.

Также по теме
    Другие выпуски