«Кремль показывает кавказским элитам, что неприкосновенных нет». Максим Шевченко о приговоре экс-мэру Махачкалы

09/07/2014 - 22:39 (по МСК)

Северо-Кавказский окружной военный суд признал экс-мэра Махачкалы Саида Амирова виновным в подготовке теракта и приговорил его к 10 годам лишения свободы. Отбывать наказание он будет в колонии строгого режима. 

Племянник Амирова, бывший вице-мэр Каспийска Юсуп Джапаров, получил 8 лет и 6 месяцев колонии. Оба признаны виновными в подготовке к теракту и организации  незаконного приобретения, перевозке и хранения оружия. Адвокаты заявили, показания некоторых свидетелей  получены под пытками

Приговор мог бы быть жёстче, но были учтены состояние здоровья и государственные награды Саида Амирова. Оглашение приговора продолжалось 2,5 часа.  Его читали, сменяя друг друга, трое судей.  Почему человек, которого называли «папой Северного Кавказа» проведет следующие 10 лет в тюрьме? И укрепит ли это власть в Дагестане Рамазана Абдулатипова?

Приговор прокомментировал «Дождю»  журналист Максим Шевченко.

Лобков: То, в чем обвиняли изначально Саида Амирова, это был целый букет обвинений, и те три пункта, которые остались сейчас, с чем это связано? С тем, что многие эпизоды были не доказаны, или с тем, что свидетели отказались давать показания?

Шевченко: Во-первых, Кавказ – это такое место, особенно Дагестан, где любые самые, на первый взгляд, фантастические обвинения на проверку могут оказаться правдивыми и реальными. Поэтому без подробного знакомства с деталями следствия и процесса трудно утверждать, правильно или неправильно была собрана доказательная база, на основании которой принималось подобное решение.

Что касается обвинений, какие были с самого начала, такие и остались. Это подготовка и убийство следователя, потом в ходе следствия возникло еще ПЗРК и попытка убийства Сагида Муртазалиева, государственного деятеля.

Честно говоря, главным смыслом этого процесса был не Саид Джапарович, главным смыслом процесса было показать дагестанской элите, которая совершенно эмансипировались от каких-либо аспектов закона и государства, что среди них неподсудных нет. В этой стае львов или в этих джунглях, где есть львы, шакалы, гиены, взяли самого сильного. Саид Амиров – это самый сильный из них из всех был, поверьте, самый серьезный, самый большой человек.

Лобков: Да, Максим, я видел его бункер, он не оставляет никаких сомнений в этом. А укрепит ли это власть Абдулатипова? И то, что называли кланом Амирова, который пронизывал не только Дагестан, не только Северный Кавказ, но имел свои интересы, как я знаю, в алмазных приисках, и в золотых приисках, и в добыче полезных ископаемых, в разных регионах России, заводы на Урале и так далее? Разрушен ли клан Амирова и может ли Абдулатипов торжествовать?

Шевченко: Клан Амирова разрушен давно - в тот момент, когда Саид Джапарович был арестован. Поэтому дело не в Абдулатипове, это вообще вопрос не Абдулатипова – арест Саида Амирова. Конечно, его устранение с политической арены – это устранение главного противника, который был у аварских элит и у Рамазана Абдулатипова в частности, но это можно было сделать и без ареста.

Еще раз повторюсь и подчеркну, что арест и суд – это не инициатива Рамазана Абдулатипова, на мой взгляд, и не его личные действия. Это, безусловно, жестокие, жесткие действия федеральной власти, которые адресованы всем дагестанским элитам, к тому же Сагиду Муртазалиеву, поверьте, в не меньшей степени. Если можно тронуть Саида Джапаровича, сигнал такой, то вы все должны ходить по струнке, все должны слушаться, потому что каждый из вас не является неприкосновенным, какие бы заслуги в прошлом вы ни имели перед государством или государственной системой.

Потому думаю, что стабильность власти вообще зависит не от ареста Саида Амирова, а от действий самого Рамазана Гаджимурадовича Абдулатипова в гораздо большей степени. Не надо преувеличивать клановое противостояние в Дагестане – оно не такое прямолинейное, как это кажется многим комментаторам в Москве.

Монгайт: Директор Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслан Гереев в интервью «Коммерсантъ FM» говорит, что, по его мнению, скоро главного фигуранта этого процесса выпустят по состоянию здоровья, потому что все-таки он – инвалид. Как вы считаете, что произойдет, если все-таки через какой-то короткий промежуток времени он окажется на свободе? Или это невозможно?

Шевченко: Руслан, как крупный терапевт и правовед, конечно, больше меня знает. Я думаю, что это никак не связано с этим. Конечно, было бы правильно проявить гуманность к человеку, который является инвалидом, и явно лишенный политических рычагов, не может оказать никакого существенного влияния на ход событий. По крайней мере, может быть, содержать его в тюрьме не строгого режима, а на каких-то более гуманных основаниях, на общих условиях.

Я думаю, что в Совете по правам человека мы, безусловно, постараемся обратиться с таким ходатайством к президенту. Конечно, если на то будет воля самого Саида Амирова, поскольку все зависит от него. Если заключенный сам не хочет, чтобы ему помогали, то тогда ему тогда никто не поможет.

Лобков: Сразу после ареста Амирова очень много говорили о том, что он пользовался рычагом, своими связями с подпольем, угрожая дестабилизации, шантажируя бизнесменов, укрепляя свою власть, власть над бизнесом, это был один из механизмов его могущества. Реальная статистика терактов после ареста Амирова как-то показала, что это правдивость этой гипотезы или терактов не стало меньше, тех, которых мы не замечаем, может быть?

Шевченко: Мне кажется, Дагестан и без того является фантасмагорическим пространством, чтобы там выдумывать дополнительное. Я что-то не припоминаю, чтобы в ходе судебного процесса была доказана связь Саида Амирова с террористическим подпольем, и это не вменялось ему в вину. Если бы это вменялось ему в вину, то и статьи были бы совсем другие. Суд как раз был основан на том, что все эти покушения были личной инициативой Саида Амирова, а он пытался свалить на подполье. Поэтому я не думаю, что его арест связан с активностью подполья в какой-то мере, с ее уменьшением и так далее. 

Скорее, уменьшение активности подполья связано с активными силовыми действиями, которые мы наблюдаем в последнее время в Дагестане. Вряд ли проходит день или неделя без сообщения о крупной силовой операции, которую проводят органы правопорядка, в которых нам, как правило, потом предлагают посмотреть на трупы людей, которых органы правопорядка называют боевиками. Может, это боевики, может, мы не знаем кто, потому что мертвецы, как правило, не обладают способностью рассказать о том, кем они были при жизни.

Я думаю, что не надо демонизировать. Саид Амиров был одним из столпов государственной системы, он не был бандитом, сидящим в лесу, он вообще-то был лидером «Единой России» по Дагестану, одним из лидеров. Он был, скажем так, человеком, который оказывал государству в том виде, в каком оно существовало, многочисленные услуги государственного, политического и иного какого-то плана.

Поэтому мне кажется, что арест и уничтожение политическое Саида Амирова, и гражданское в том числе, это во многом изменение политики государства на Северном Кавказе. Государство переходит от заискивания перед правящими местными кланами и элитами к жесткому отношению с ними. Еще раз говорю: этот арест, этот суд – показатель для меня, что неприкосновенных больше нет. Саид Амиров был самый сильный человек на Кавказе, ну после некоторых, которые возглавляют регионы. И его арест – это сигнал всем без исключения элитам Северного Кавказа. Каждый из вас может быть виновным, и каждый из вас может быть подсудным. 

Также по теме
    Другие выпуски