«Кобзон – не герой моей страны, а враг». Министр информационной политики Украины рассказал о будущем телеканала «Интер»

Все бы ничего, но в Украине оба артиста являются персонами нон грата за свою позицию, поддержки сепаратизма. Иосиф Кобзон в октябре вообще стал почетным консулом ДНР, и спел вместе с Александром Захарченко. Мы можем к этому относиться как угодно, но украинские власти утверждают, что в стране идет война с участием России, и такие выступления в украинском эфире сразу после слов президента Порошенко о Великой Отечественной войне украинского народа выглядят возмутительно, а Александр Турчинов и вовсе потребовал отобрать у «Интера» лицензию. Однако, ни один из законов Украины телеканал «Интер» не нарушил, а давление и критику контента считает давлением на свободу прессы. 

Ситуацию обсудили с минитром информационной политики Украины Юрием Стецом.

Олевский: Телеканал «Интер» могут закрыть. В Украине есть Юрий Стець – министр информационной политики, который согласился любезно выйти к нам в эфир, и мы попробуем с ним выяснить, что будет с телеканалом «Интер» и почему ситуация переведена в плоскость отзыва лицензии. И правильно ли это на взгляд ваш, Юрий, расскажите нам, пожалуйста.

Стець: Давайте начнем несколько с бэкграунда.

Олевский: Да, бэкграунд очень важен в этой истории.

Стець: Смотрите, существует какое-то действие, которое вызвало бурю эмоций и негодования у граждан Украины и не только – это первое. Второе – нужно понимать, что было несколько заявлений, в том числе, и политических, и нужно понимать реальные действия в рамках закона. Если разделить три эти составляющие, то, первое, очевидно, что «Интер» сделал либо глупость, либо провокацию. И в данном случае нужно расследовать, что это было. Если это была провокация, то, конечно же, нужно ставить какие-то предохранители, дабы в столь сложное время для Украины подобных вещей не было.

Далее существует ряд политических заявлений. И в данном случае мои заявления, они касались исключительно действий меня, как человека со статусом министра. И я достаточно корректно в рамках закона высказывал, какие будут действия мои, дабы это не воспринималось как давление на телеканал или как цензура, возможная цензура. Я говорил о том, что я буду инициировать законодательную инициативу, инициировать законопроект о том, чтобы статус персон нон-грата распространялся не только на физическое присутствие тела в стране, но и, в том числе, присутствие в теле- и радиоэфирах подобных персон, поскольку в данном случае мы говорим о том, что наличие Гитлера в эфире, если бы тогда было в Советском Союзе, советского телевидения – оно было бы невозможным, равно как и наоборот.

Я не касаюсь политики сейчас, буду говорить о тех законных методах, которые могут быть и которые должны быть, поскольку, если страна, которая находится сейчас в информационной войне с Россией, не будет ставить подобных предохранителей, но так или иначе это будет неверно, неправильно. Я не говорю сейчас о каком-то политическом популизме, я говорю о каких-то логичных вещах, которые должна ставить…

Олевский: Пока такого закона нет, насколько я понимаю?

Стець: Я говорил о том, что на первой сессионной неделе после выхода Верховного Совета в режим работы в сессионном зале, я буду вносить этот законопроект, я не буду с этим медлить. И, соответственно, это будет сделано в первую сессионную неделю, и я отдаю себе отчет, что парламент очень быстро за это проголосует.

Олевский: Юрий, вы же человек, который в медиа-бизнесе много лет работаете сами и представляете себе, как работает воздействие телеканалов на аудиторию. И понятно, что если у телеканала «Интер» большой охват, он возник не на пустом месте. Почему-то телеканал хотят смотреть зрители, разных куча тому причин. Часто я слышал от зрителей, которые сталкивались с тем, что отключали украинские каналы или отключали российские каналы, например, на востоке страны, такое мнение, что именно вот тот канал, который был отключен, именно он-то и говорил правду. Нет ли у вас опасения, что… обратного эффекта вы добьетесь, в конечном счете, действительно, как пошутили сегодня в Фейсбуке, начнут люди под подушкой смотреть Lifenews, думая, что это и есть тот самый очаг правдивой информации, который им не дают возможность посмотреть. Или телеканал «Интер», которому придется вырезать артистов в своем эфире, вот они скажут именно то, что необходимо донести до зрителей.

Стець: Смотрите, именно в этом есть логика того, о чем говорите вы и о том, о чем говорю я. Я не собираюсь забирать лицензию «Интера», поскольку у нас есть регуляторный орган, который называется Нацсовет, и если я буду требовать у этого регуляторного органа, чтобы Нацсовет забирал лицензию – это будет прямым давлением и попытками ввести цензуру. Более того, мой законопроект будет четко разделять информационные новостные блоки или выпуски новостей, в которых, очевидно, должны будут присутствовать эти персоны, поскольку, в том числе их деятельность, которая направлена против Украины - как минимум об этом должны знать люди, живущие в стране.

Что касается других телепрограмм, без которых, в том числе, этот телеканал «Интер» и, я думаю, зрители этого телеканала спокойно проживут. Здесь нет логики запретов. И тот орган, который я представляю, он не собирается заниматься запретами. Он собирается заниматься, наоборот, созданием условий, созданием среды, где украинский телепродукт может абсолютно спокойно конкурировать с тем телепродуктом, который покупается или предлагается телеканалами вашей страны. Мы говорим о том, что существует ряд телеканалов национальных на Украине, порядка 20-ти. Один только телеканал себе позволил крутить телепродукт, который вызвал бурю негодования. Остальные телеканалы, как раз, показывали совершенно другой продукт, к которому не было претензий у украинцев, которые с удовольствием его смотрели. В данном случае еще раз подчеркиваю, что без этого продукта «Интер» мог спокойно обойтись. И это либо глупость, либо провокация. Для того, чтобы это понять, мы должны провести какой-то диалог в рамках Нацсовета, где должны быть представители НБО, моего министерства, комитета по свободе слова информации, в данном случае, в том числе и руководство телеканала «Интер».

Олевский: Сейчас один вопрос позволю себе касаемо медиакухни Украины. Может быть, российским зрителям это будет трудно понять, но мне кажется, это очень важная история, потому что, в конечном счете, это касается любого канала, где бы он ни находился - здесь, там. Можно идти по пути, который вы предлагаете обсуждения публичного, некой провокации в прямом эфире, а можно зайти с черного хода и поинтересоваться, каким образом владелец нынешний телеканала «Интер» Дмитрий Фирташ приобрел этот телеканал, поинтересоваться, как бумаги о продаже этого телеканала, были подписаны человеком, погибшем при странных обстоятельствах. Можно поинтересоваться также и тем, кому он принадлежит сейчас телеканал «Интер». Почему это не спор хозяйствующих субъектов, почему это политическое обсуждение на всю Украину?

Стець: Существует много мнений, в том числе проводились какие-то расследования, которые подтверждают, что подпись Плужникова на документах была сфальсифицирована. Единственное, это, во-первых, не было доказано. Я думаю, что здесь должны, в том числе, быть предприняты действия до расследования. Но я не могу это обсуждать или говорить, поскольку то ведомство исполнительной власти, которое я представляю – это не СБУ, это не прокуратура, это не милиция.

Олевский: Есть важный момент. Вы не против того, что… то есть, вы не собираетесь запрещать, например, российским собственникам владеть телеканалами в Украине. Нет такого запрета.

Стець: Я не могу что-либо запрещать, не опираясь на закон.

Олевский: Закон не запрещает.

Стець: Но если вы спросите меня, как гражданина страны, в данном случае, мое мнение, как гражданина, что любые контакты бизнеса украинского и российского в период войны, а у нас происходят военные действия и агрессия по отношению к Украине от России, они мне, как гражданину, кажутся неприемлемыми. Но если я буду говорить в статусе министра, я буду использовать очень дипломатичную речь, поскольку, наверное, так будет правильнее.

Олевский: А вам не кажется, что вопрос о признании тех или иных людей, даже очень оскорбительных для Украины персон нон-грата, тем более, персоны нон-грата на телевидении, то есть, персоны нон-грата для журналистики, они, в конечном счете, могут ударить о тем людям, которые сейчас защищают Украину, являются патриотами, потому что ровно так же можно будет какой-нибудь другой власти, все бывает по-разному, объявить персоной нон-грата премьер-министра Польши, например. И никогда не показывать в эфире украинских телеканалов спустя много лет. Это же ситуация всегда двоякая, понимаете.

Стець: Смотрите, есть безумие, а есть беззубость. Соответственно, то, что вы сейчас говорите – это никак не подтверждает, а наоборот противоречит моим словам. Это называется безумие. Я не собираюсь запрещать присутствие этих персон.

Олевский: Юрий, мне сейчас интересно не ваше личное мнение, как министра, а ваше мнение, скорее, как эксперта. Лично вы не собираетесь защищать, но не только вы будете решать этот вопрос. Есть президент, есть Глава Совета Национальной безопасности обороны Турчинов, который уже много всего сказал.

Стець: Турчинов является секретарем.

Олевский: Секретарем, прошу прощения. Тем не менее, кто-то кроме вас может запретить это вообще, так вот обсуждать, всерьез это сейчас?

Стець: Пока мы слышим заявления людей, находящихся на должностях. Но давайте отдавать себе отчет, что это, в том числе, политики. Я более чем уверен, что я буду действовать в рамках закона, и я буду отстаивать закон, поскольку мой приход на эту должность – это, в первую очередь, попытка действовать в рамках закона в интересах страны и в интересах журналистики, никак не мешать их работе. Но все, что будет подрывать государственность Украины, все, что будет влиять на независимость или возможную потерю независимости – для меня это вопрос даже не чести, это вопрос памяти тех людей, которые погибли за нашу независимость. Очевидно, что люди, которые позволяют себе говорить о том, что это недострана или страна, которой не должно существовать, я не хочу их ни слышать, ни видеть.

Олевский: Еще у нас есть такое обсуждение, которое в российском сегменте Фейсбука очень сейчас популярно. Например, публицист Олег Кашин об этом написал, что ситуация с телеканалом «Интер» немного напоминает ситуацию с телеканалом НТВ во время первой чеченской войны. Понимаете, что это совсем другая страна, другая война, 1995-й год, когда телеканал НТВ очень критиковали за то, что они позволяли себе в эфире давать слово и Басаеву, и Дудаеву. Тем не менее, не запретили ничего из этого делать, потому что руководствовались свободой слова. Я прошу вас не давать этому оценку, а сказать, на ваш взгляд, эти ситуации похожи или не похожи? Может быть, вы ответите таким образом заочно Олегу Кашину, который об этом написал в Фейсбуке.

Стець: Я вернусь еще раз к тому, что я говорил. Речь не идет о запрете присутствия.

Олевский: Нет, я имею в виду обсуждения.

Стець: Я именно на этом хочу сейчас, это очень важный момент, послушайте меня внимательно. Вы говорите о сегменте продукта НТВ, который касался информационного блока. И вы знаете о том, что в Украине, в том числе, в прямом эфире транслировалось выступление или брифинг, или пресс-конференция президента Путина.

Олевский: Да, такое было.

Стець: Если мы говорим об информационном продукте, то обсуждать то, что говорил Путин об Украине, не показав то, что он говорит, невозможно. Если мы не показываем заявление того или иного политика, в том числе, России об Украине, мы не знаем, что он говорит, а, значит, мы не формируем мнение об этом человеке, и нужно ли вообще его делать персоной нон-грата. Давайте не путать информационный продукт, а в данном случае вы говорите о контенте информационном канала НТВ.

Олевский: Да. Получается, развлекательный опаснее даже?

Стець: Нет. И о продукте, который имеет неинформационный контент, независимо от того, музыкальный, развлекательный или другой продукт. Логика манипуляции или воздействия на умы людей, она же не состоит в том, чтобы человек каждые 5 минут говорил, что-то талдычил. Такие вещи доносятся на подсознании. Я не хочу, чтобы героем моей страны был Кобзон. Он не герой моей страны, он враг моей страны. Я хочу, чтобы об этом понимали люди. И мне совершенно неинтересно, поэтому, хорошие песни или плохие, красивые или нет, очень популярные или непопулярные. Этот человек – враг моей страны. Я не хочу его видеть.

Олевский: Знаете, выпускающий редактор нашего выпуска новостей Илья Клишин мне сейчас подсказывает, его очень интересует вопрос, а может ли в информационном выпуске новостей в Украине появиться, например, интервью или какое-то сообщение от имени боевика Моторола, который сражается за самопровозглашенную Донецкую народную республику? Такое технически возможно на Украине сейчас?

Стець: Это не теоретически, это практически во всех новостных блоках, когда появляется перехват, например, телефонного разговора одного из командиров сепаратистских террористических организаций - они появляются в эфире информационных программ.

Олевский: Перехват-то понятно. Если у журналиста украинского телевидения будет редкая удача, возможность задать ему вопрос, он смог бы?

Стець: Я очень боюсь за жизнь этого журналиста.

Олевский: Но, тем не менее, мы же сейчас гипотетически рассуждаем, вы понимаете.

Стець: Очевидно, что если существует возможность показать точку зрения этого человека и обсудить ее в студии информационной программы на украинском телеканале, пока, во всяком случае, я не видел и не слышал другой точки зрения в стране. Видео, в том числе, обращений этих людей к какому-то сегменту, живущих и в нашей стране, и в России, и в мире – оно было на украинских телеканалах, оно обсуждалось экспертами и политиками. Смотрите, еще раз: логика – не запрещать, но логика – ставить предохранители. Это разные вещи. Мы сейчас с вами говорим о разуме, о мудрости, но никак не о глупости: давайте все уничтожим только лишь потому, что мы этого хотим.

Олевский: Юрий, позиция ваша понятна. А как будут выглядеть предохранители? Интересно, получится ли у вас.

Стець: С помощью закона, очевидно.

Олевский: Да, хочется посмотреть на то, что получится. Спасибо большое за откровенный разговор.