Юрий Караш: спутник на орбиту выведут, но работать он будет недолго

09/12/2012 - 19:16 (по МСК) Павел Лобков
В Роскосмосе уверяют, что спутник «Ямал-402» компании «Газпром космические системы» использует собственные двигатели и выйдет на расчетную орбиту. 

Сегодня ночью он отправился на орбиту на ракете-носителе «Протон», который стартовал с космодрома Байконур. В два часа ночи, на последней стадии полета что-то произошло с разгонным блоком «Бриз-М». Двигатели отключились на четыре минуты раньше времени, и «Ямал» отделился, так и не долетев до расчетной орбиты. У нас в гостях член-корреспондент Российской Академии космонавтики Юрий Караш.

Лобков: Для вас это было сюрпризом?

Караш: В какой-то степени было, потому что генеральный директор Роскосмоса Владимир Поповкин уже заявлял, что будет проверена досконально вся серия разгонных блоков Бриз-М, среди которых были неудачные разгонные блоки. Я думал, что это был тот разгонный блок, который все-таки проверили.

Лобков: Что такое разгонный блок?

Караш: Представьте себе, идет лайнер, он спускает с борта катер, чтобы он доставил к островку какой-то груз. Разгонный блок – это катерок, лайнер – Протон. В какой-то момент он отпускает в свободное плавание катерок с мотором – это разгонный блок. Он везет эту полезную нагрузку к какому-то островку.

Лобков: Там должно все быть рассчитано так, чтобы именно в эту точку он вышел, иначе орбита не геостационарной, он может свалиться.

Караш: Вы абсолютно правы, он может свалиться или зависнуть, и он не будет работать штатно. Надо, чтобы этот катерок довез его именно до этого островка.

Лобков: Сколько уже об этом Бриз-М говорят?

Караш: Года два. В 2006 году он первый раз очень сильно прокололся.

Лобков: Это сложное устройство?

Караш: Безусловно. В Америке есть даже выражение «to be a rocket scientist», то есть «быть ракетным ученым», имеется в виду иметь невероятно развитые мозги. Ракетно-космическая техника – самые высокие технологии.

Лобков: В сам Бриз-М – это двигатель?

Караш: Да, грубо говоря это некая конструкция, оснащенная двигателем, локомотив. Да, он не такой мощный, как на Протоне, у катерка же двигатель поменьше, чем у лайнера.

Лобков: Почему несмотря на все неудачи не заменить этот разгонный блок? Неужели нет альтернативы? Все годы вся промышленность выпускала только Бриз-М?

Караш: У нас есть Бри-М и Фрегат. Не так много разгонных блоков. Видимо, была допущена какая-то серьезная технологическая ошибка, которая повторялась в серии. У ракетно-космической техники довольно длительный цикл изготовления. Те ракеты, которые сейчас стартуют, были заложены 2 года тому назад. Не потому что над ними работали спустя рукава, а потому что долго ракету сделать. Это не так, что пришел, взял в руки сварку и сварил из листового железа. Передал блок Бриз-М. А как ты его переделаешь? Снова разобрать и собрать, еще два года уйдет. Новый сделать – тоже время, а ведь спутники запускать надо. Нужна связь, и эти спутники должны появляться на орбите своевременно, потому что если выйдет из строя спутник, мы с вами ослепнем и оглохнем.

Лобков: А оргвыводы могут быть сделаны?

Караш: Какие оргвыводы, только что сняли Нестерова из-а ГЛОНАСС. Пускай с ним Генпрокуратура занимается. Представьте, вы купили автомобиль, сели, поехали, а у вас отвалились колеса. Это ваши вина? Это вина того, кто его изготавливал. Какой сейчас смысл снимать Поповкина, если при нем падают ракеты и отказывает техника, которая была заложена еще во времена его предшественника Анатолия Перминова? Поповкин возьмет гаечный ключ, отвертку и пойдет сам разбирать эти Бриз-М? Он отдал приказ, чтобы проверили, но не все получается. Давайте не будем спешить с оргвыводами, давайте дадим Поповкину еще хотя бы несколько месяцев, чтобы можно было какие-то выводы делать.

Лобков: Разгонный блок – это единственное слабое место в запусках? О Вобос-Грунт речь шла не о разгонном блоке, а о маленьких двигателях.

Караш: Фобос-Грунт – там математика, что-то не получилось с мозгами Фобос-Грунта. Одна из проблем России.

Лобков: А может быть такое, что у Бриза-М мозги отказали?

Караш: Это совершенно не исключено. Скорее всего, так оно и есть. Отказ произошел не из-за  механической поломки, а прошла команда на выключение двигателя раньше времени, значит, это что-то с интеллектом. Либо операторы что-то перемудрили на Земле, либо нештатно сработала автоматика Бриза-М.

Лобков: Какие еще слабые звенья про Бриз-М вы знаете?

Караш: Самое слабое звено российской космонавтики – это то, что она до сих пор продолжает эксплуатировать паровозы Черепанова, образно говоря. Ракетоносителю Союз идет уже шестой десяток лет, космическому кораблю Союз идет пятый десяток лет, Протону заканчивается пятый десяток лет. Вот в чем проблема российской космонавтики.

Лобков: Это все конверсионные ракеты, которые были предназначены для межконтинентальных баллистических запусков.

Караш: Это не конверсионные ракеты, это технологии двойного использования. Сейчас модно употреблять выражение «системный кризис». К сожалению, это относится в том числе и к космонавтике.

Лобков: И к американской тоже?

Караш: В меньшей степени, потому что американская космонавтика идет вперед, они все время создают что-то новое, а мы продолжаем совершенствовать старое. Возьмите паровоз, установите на нем кондиционер, компьютер, поставьте стереомузыку, он все равно останется паровозом. Что касается отказов, вспомним, как Союз упал, когда он выводил на орбиту Прогресс пару лет назад. Это тоже бывает, хотя Союз относится к категории самых надежных образцов ракетно-космической техники, у него рейтинг успеха чуть ли не 98%. Это великолепная машина, бесконечно-старая, конечно же, далеко не всегда отвечающая современным требованиям, но надежная. Так же, как и паровоз.

Лобков: Прошла информация, что он штатно работает.

Караш: Это хорошие новости. Это значит, что системы на нем заработали нормально. Он должен оказаться в той точке, когда он своими системами может обеспечить потребности в телекоммуникационной связи России, центральной Европы, Ближнего Востока, северной Африки. Если он в этой точке не окажется, это все равно что поместить мобильный телефон в подвал. Все его системы будут работать штатно, но вы его не услышите.

Лобков: Были примеры в космонавтике, когда удавалось доводить при помощи того небольшого количество горючего до точки?

Караш: 2 тысячи литров. Я не знаю такие примеры, может быть, и случалось. Две тонны достаточно, спутник может при двух тоннах дойти до того места на геостационарной орбите, но топливо ему залили не просто так, а вдруг пригодится. Это так называемое маневровочное топливо для того, чтобы на орбите он мог корректировать свое положение. Силой мысли мы его не можем корректировать. Если мы сейчас эти две тонны потратим на то, чтобы дойти до орбиты, то у нас останется меньше топлива, чтобы корректировать его положение на орбите.

Лобков: И только солнечные батареи?

Караш: Солнечные батареи… периодические все равно надо корректировать. Если у него кончится топливо, и мы не сможем подкорректировать его орбиту, то он станет уподобляться радиотелефону в подвале. С двумя тоннами топлива у него гарантированный срок службы – 15 лет. Будет меньше топлива – гарантийный срок снижается.

Лобков: Сколько стоит такой спутник?

Караш: 500млн это как минимум.

Лобков: Ингосстрах должен выплатить эту сумму, или только тогда, когда он полностью превращается в космический мусор?

Караш: Надо задать вопрос им, что у них прописано в страховом контракте.

Лобков: Страховые компании должны уже напрягаться по поводу того, что страховых случаев все больше и больше?

Караш: Наверное, будут напрягаться, наверняка, они накручивают премию, но это не повод, чтобы отказывать. Сколько бы человек ни попадал в автомобильные аварии, ему никто не откажет в полисе, правда полис может быть очень дорогой.

Лобков: Это как пьяному водителю давать полис.

Караш: В данном случае в роли пьяного водителя выступает государство, потому что Протон все-таки государственный.

Лобков: В Центре Хруничева тоже ведь все начальство поменялось.

Караш: Поменялось, а что толку.

Лобков: А что нужно еще поменять? Есть Рогозин, который из кожи вон лезет, ему эта ситуация крайне не приятна, он политик с надеждами, начальник военно-промышленного комплекса, а с таким имиджем далеко не уедешь.

Караш: Можно солдат, которые ходят не в ногу, за два дня научить ходит в ногу. С космической техникой так не получается. Вполне возможно, что Рогозин искренне лезет из кожи вон, но ему нужно время. Те шаги, направленные на исправление дел в космической отрасли, у меня вызывают вопросы. Давайте из Роскосмоса сделаем госкорпорацию. Представьте себе, у вас дерево загнивает, а вы говорите, давайте ему крону подрежем. Дерево спасать надо, чтобы ствол не сгнил. А вы говорите, давайте займемся косметической операцией. Делать из Роскосмоса госкорпорацию – это постригать крону в то время, когда ствол гниет. Измените отношение к космонавтике, поставьте ее снова во главу угла, как это было в советские времена, когда при всех огромных недостатках советского строя все-таки космонавтика у нас играла роль локомотива научно-технического прогресса. Не было у нас другого локомотива. Космонавтика и в определенной степени атомная промышленность. Сейчас мы закрываем космонавтику, остаются только нефтяные вышки и проект Сколково.

Лобков: Ваши ожидания как человека, который много следил за подобными ситуациями, удастся все-таки вернуть «Ямал» туда, где он предназначен быть?

Караш: Я считаю, что ему хватит топлива, что дойти до своего места на геостационарной орбите. Останется ли у него топлива, чтобы корректировать свое положение, это вопрос.

Также по теме
    Другие выпуски