«Я крепкий парень, меня можно долго бить, но я хочу, чтобы на мне эта практика кончилась». Избитый в автозаке Дмитрий Монахов написал заявление в полицию
Несколько минут назад мы записали с ним интервью. Дмитрий после полученных травм находится в больнице.
Лобков: Как вы считаете, по какому принципу именно вас доставили в автозак, схватили и стали избивать?
Монахов: Я довольно громко кричу, наверное, по этой причине.
Лобков: А что вы кричали?
Монахов: Я кричал «Свободу Навальному» и вообще «Свободу».
Лобков: Как именно вас избивали?
Монахов: Все началось, еще пока несли в автозак. Там было все довольно мягко, потому что я продолжал кричать, поэтому сразу пережали, стали душить. Это были мелочи. Но когда забросили в автозак… Я не очень помню лицо этого человека, он прижал рукой, а второй несколько ударов в голову. Я сообразил, что голову надо поднять от пола, иначе было бы совсем плохо. Потом началось методичное действие, когда с одной стороны стоят двое ОМОНовцев, с другой – двое из оперполка, и они методично начали меня обрабатывать по всем частям тела. Я просил их, либо предъявляйте, за что вы меня задерживаете… Я был свободным гражданином, пока мне не предъявлено, за что я задержан. Они, вероятно, об этом не знали. Палкой били, душили – очень неприятное ощущение, когда тебя душат палкой.
Лобков: Было ли что-то в вашем поведении, что могло вызвать такую особенную агрессию?
Монахов: Наверное, было. То, что я добровольно не хотел подчиняться их идиотским требованиям. Я просто лежал на полу и говорил, пока вы не объясните, за что вы меня задерживаете, я ничего делать не буду. И они воспринимали это как злостное неподчинение.
Лобков: А каков сейчас вас процессуальный статус? Вас обвиняют уже в чем-то?
Монахов: Насколько мне известно, нет. Во-первых, мой процессуальный статус – что я обвиняют этих людей, потому что я сразу написал заявление в Тверское ОВД. Я надеюсь добиться какую-то правду. Я крепкий парень, меня можно довольно долго бить, а если с кем-то поступят так же, то я не уверен, что этот человек отделается так же легко. Просто лучше, чтобы все закончилось на мне, чем на ком-то другом.
Лобков: Сможете ли вы опознать тех, кто вас бил? Запомнили ли вы их лица или их полицейские жетоны?
Монахов: Полицейские жетоны я не запомнил, но лица да. Когда вас душат со спины, сложно запоминать цифры, когда тебя бьют.
Лобков: По некоторым данным, в автозаке работал видеорегистратор. Будете ли вы или ваши адвокаты требовать записи?
Монахов: Безусловно. Я сомневаюсь, что регистратор там работал, потому что когда в автозаке был журналист, который начал снимать, когда меня лупили, они кинулись в клетку и пытались отнять у него фотоаппарат. Я думаю, если бы в автозаке уже работал видеорегистратор, они бы так не свирепствовали.
Лобков: Какова тяжесть нанесенных вам повреждений? Какой у вас диагноз? Зафиксировали ли вы этот диагноз для будущего судебного разбирательства?
Монахов: После того, как я написал заявление, я сразу пошел в больницу, где очень удивились, сказали, что за каток меня переехал. Сейчас я нахожусь в 71 больнице, у меня сотрясение мозга. Все обошлось более или менее легко, я считаю. Все зафиксировано.