«Я бы очень хотел полюбить Путина». Как американский писатель Гари Штейнгарт неделю смотрел российские телеканалы и теперь не засыпает без снотворного

Но самая свежая работа Гари Штейнгарта — это проект газеты New York Times, по заданию которой писатель целую неделю провёл за безотрывным просмотром передач трёх главных российских телеканалов. Он постарался не сойти с ума, не полюбить Путина, как 86 процентов российских граждан, и не спиться совершенно. Гари Штейнгарт описал все свои впечатления в большой публикации NYTimes.

Макеева: Я попросила писателя пояснить, поскольку сама назову намного больше общего, нежели различий. Да, у нас есть Путин и нефть, а у Украины нет, но в остальном мы довольно-таки похожи, и в недостатках, пороках, например, в коррупции. Вот, что сказал на это Гари Штейнгарт по скайпу из Нью-Йорка.

Штейнгарт: Ориентация Украины на сегодняшний день более поставлена на  Западную Европу, а Россия, после недели просмотра российского телевидения, трудно понять, куда эта страна рвётся. С одной стороны, западная страна, европейская страна. Если посмотреть телевидение, там можно все время смотреть американские фильмы – «Аватар» и т.д. Но когда смотришь телевидение, кажется, что это какая-то совершенно другая страна, может быть, не подходит к нашей планете. Очень такой странный взгляд. Чувствуется, что Россия 40 лет назад – шутки насчет геев, разных национальностей, которые в Америке тоже когда-то были, на Западе тоже когда-то были, но мы уже их не используем. Здесь немножко timeline.

Макеева: Описывая проект добровольного заточения наедине с тремя телевизорами, где были «Первый», «Россия-1», и НТВ, Гари Штейнгарт пишет, что вопрос, на который он в финале пытался ответить – «Что с ним произойдет? Как его изменит эта неделя? Попросит ли он себе вернуть гражданство (он родился в Ленинграде) и отправится в Крым немедленно?». Как эта неделя изменила Гари Штейнгарта? Что он чувствует сейчас?

Штейнгарт: Это был очень жестокий эксперимент, я считаю, я очень много чего потерял в жизни. Я начал принимать снотворное в таком количестве, что можно было вырубить слона с такого количества снотворного. Мне начало все это сниться. Каждую ночь мне снилось, что я разговариваю с ведущими «Первого канала», они везде появляются. В одном сне я вернулся в Петербург, где я родился, я посмотрел в Неву, и даже в Неве я увидел лица этих ведущих «Первого канала», «России» и НТВ. Так что на меня это очень повлияло. Можно сказать, конечно, что можно смотреть телевидение любой страны неделю и немножко свихнуться. Но на меня российское телевидение очень подействовало.

Макеева: А это прошло все? Вы все еще принимаете снотворное?

Штейнгарт: Где-то месяц спустя мне доктор понизил дозу, так что я принимаю где-то половину того, что принимал, когда смотрел каждый день российское телевидение. Так что все стало намного легче.

Макеева: Желание выпить прямо с утра, посетившее писателя на четвертый день бесконечного просмотра телеканалов, действительно, вот эта реплика по поводу того, что, может быть, просмотр любых телеканалов безотрывно привел бы к какому-то пагубному результату. Но, тем не менее, это были российские телеканалы. Возможно, это просто была попытка не полюбить в результате всего этого просмотра Владимира Путина, возможно, тщетная попытка.

Штейнгарт: Я хотел полюбить, я очень хотел его полюбить, потому что это самый легкий путь – сказать, что он хороший лидер, достал Крым России. Я помню Крым с детства, каждое лето мы ездили в Крым, в Сухуми, тоже сейчас полуроссийская Абхазия. Так что я очень хотел его полюбить, никаких претензий к России у меня нет, пусть развивается и будет хорошей, нормальной страной. Но мне трудно было его полюбить, трудно его понять, мне хотя бы. Может быть, настоящему гражданину России легче понять, но мне трудно понять, что в нем такое, только сила, сила. В конце концов, я его не полюбил. Может быть, если мне еще месяц пришлось его посмотреть российское ТВ, может быть, тогда я бы его полюбил.

Макеева: Может быть, секрет успеха Путина у телезрителей, а рейтинг президента – это во многом как раз успех у телезрителей, в том, что он просто выглядит как самый нормальный человек из всех, кого показывают в шоу федеральных каналов?

Штейнгарт: Это правда, это точно. Он нормально выглядит, хоть то, что он говорит, иногда смущает, но по виду с ним можно поговорить, на лошади покататься. Он очень такой славный парень вроде бы. Да, из всех, даже сравнить с ведущими телеканалов и с их лицами, я смотрел разные шоу, типа «Мужское/Женское» и шоу «Жить здорово», среди всех этих Путин кажется самым нормальным россиянином.

Макеева: Какой совсем демонический образ. Российские федеральные телеканалы, вы говорите в статье The New York Times, это биологическое оружие. Ну что в таком случае вообще можно этому противопоставить? Альтернативные телеканалы, не называйте их контрапропагандистскими, может быть, они могут быть, успешными? Вот как на этот вопрос ответил Гари Штейнгарт.

Штейнгарт: Любой канал, который имеет только одну точку зрения, это пропагандистские каналы, это всегда меня немного смущает, потому что на канале нужно иметь разные точки зрения. В Америке, например, есть главные каналы. Например, один канал, очень поддерживает Обаму, а другой канал его ненавидит. Но каждый из этих каналов приглашает кого-то с другой точкой зрения. Я не могу включить канал и знать точно, что мне скажут. Когда я включаю «Первый канал» или НТВ, я знаю, что ведущий мне скажет, что все остальные мне скажут. А американское телевидение имеет нюансы. Я смотрю канал Fox, многие считают, что этот канал – сплошная пропаганда, да это пропагандистский канал, но иногда что-то интересное можно познать, хоть это не с моей точки зрения.

Макеева: Вот этот метод, озвученный Гари Штейнгартом, хоть он все же писатель, а не специалист телевидения, он прям на гребне тренда. Хотя еще даже герой сериала «Эпизоды» утверждал, что для того, чтобы быть успешным телеканалом, нужно быть как зомби.    

Фото: The New York Times