Исполняющий обязанности заместителя мэра Москвы Марат Хуснуллин о брате Путина, Тимченко, Ротенбергах, зайчиках, белочках и кроликах

Дзядко: Хотелось бы начать сегодняшний разговор с новости дня. Сегодня мэр Москвы Сергей Собянин присутствовал на открытии реконструированного участка дороги Ярославки. Можно было встретить комментарии следующего содержания: все это происходит только под выборы. Ярославские шоссе, еще какие-то крупные проекты. Действительно, все связано только с выборами?

Хуснуллин: Абсолютно не так. Ярославское шоссе было изначально по проекту запроектировано реконструировать за 28 месяцев, так называемому проекту организации строительства. Мы посмотрели, посчитали, что 28 месяцев – большой срок, когда объявляли контракт, поставили 18 месяцев. Немногие из подрядчиков рискнули под это подписаться, потому что контракт, который за 28 месяцев, построить за 18-ть – на самом деле это непросто. Но компания взялась за это дело, и более того – дала снижение: 12% на торгах. Сначала тяжело эта работа шла, но потом она раскрутилась, и мы реально увидели, что сможем запустить эту ситуацию в начале сентября. Почему именно в начале сентября? У нас исторически конец августа и первые две недели сентября, когда все возвращаются с отпусков, бывают самые напряженные ситуации  на дорогах.

Дзядко: В плане пробок?

Хуснуллин: В плане пробок. Два времени – сентябрь и Новый год. Это два времени в году, когда действительно самые тяжелые ситуации на дорогах. Поэтому когда мы посмотрели ситуацию на дорогах, мы поняли, что, в принципе, технически возможно этот объект построить ко Дню города.

Натанзон: Но ведь так совпало, что очень много крупных мегапроектов завершаются или начинаются именно в этот избирательный цикл. На метро у нас, например, на дачи не ездят, но тендер на строительство метро был тоже объявлен в момент предвыборной кампании.

Хуснуллин: Вы глубокого ошибаетесь. Все контракты крупные разыграны полтора – два года назад. Просто так совпало.

Натанзон: Тендер по московскому метро вот только недавно.

Хуснуллин: Я сейчас про дороги говорю. Мы каждый день будем открывать новые дороги. Они все строятся в контрактные сроки. Это первое. Что касается тендера на метро. На сегодняшний день тендер объявился, разыгрался, а результаты тендера будут в ближайшие пять лет. Это мы, несмотря на выборы, ни на какие ситуации, планомерно делаем свою работу. Когда  у нас полностью сформировался транспортный каркас всех новых линий метро, мы посчитали и поняли, что эффект масштаба объединения в один проект дает колоссальную экономию денег. Дает 25% стоимости экономии от первоначальной стоимости. Потому что мы переходим на типовые решения, правильно загружаем рабочие силы.

Натанзон: Эффект синергии понятен.

Хуснуллин: У нас колоссальный эффект. И если бы мы боялись чего-то…. У нас наступило плановое время, мы тендер провели.

Желнов: А реконструкцию Ленинского, которую решили отложить?

Хуснуллин: Реконструкцию Ленинского отложили по одной простой причине.

Желнов: Тоже запуск метро.

Хуснуллин: Когда входили в продление, у нас же изначально был расчет продлить от Юго-Западной до Румянцево. Сначала был до Тропарево продление, потом в связи с присоединением новой территории начал очень активно развиваться Румянцево,  в этом году сдается 200 тыс. квадратных метров офисных помещений на 30 тыс. рабочих мест – мы посмотрели возможность продления до Румянцево. Следующий этап: мы посмотрели, что если в Румянцево мы не сможем сделать транспортно-пересадочный узел, мы продлили до Саларьево.  Когда мы взвесили все наши силы, мы совершенно четко поняли, что сможем уже в 2014 году этот проект закончить. Тогда мы просчитали математическую модель, я, кстати, еще раз хочу сказать, что никто не сомневался, любое решение по транспортному строительству сегодня просчитывается в двух моделях. Первая – математическая модель: что строительство дает для этого микрорайона, что оно дает для города в целом. Вторая модель – пересчет экономический. У нас даже есть сроки окупаемости, есть утвержденная международная методика о сроках окупаемости вложенных инвестиций. Поэтому мы посчитали, у нас получилось, что запуск метро может дать большие плюсы, что, может быть, тогда мы сможем пока не реконструировать Ленинский. Сейчас мы запустим метро, посчитаем модель, посмотрим, как совпадут расчеты с жизнью, если будет необходимость, будем строить. Если не будет – не будем.

Дзядко: Вы говорите, что пока не будете реконструировать Ленинский. Есть сроки, когда это «пока» исчезнет?

Хуснуллин: После 2014 года, когда будет введена ветка метро.

Желнов: Проект реконструкции останется, и вы к нему вернетесь?

Хуснуллин: Проект реконструкции есть, прошел публичные слушания, просчитан математической моделью, мы отложили его до окончания строительства ветки метро.

Желнов: Но вернетесь?

Хуснуллин: После того, когда мы посчитаем, что даст ввод метро, посчитаем математически, что по жизни получится, после этого мы заново вынесем этот вопрос на рассмотрение. А уж будет принято, не будет принято – пока сказать не могу.

Желнов: Избиратели считают, что этот сложный вопрос с Ленинским – были акции протеста, когда в префектурах собирались жители и голосовали «за» или «против», проект неоднозначный – отложили под выборы. Потом вернутся.

Хуснуллин: На самом деле проект абсолютно нормальный. Я в этом абсолютно убежден.

Желнов: Многие были «против».

Хуснуллин: Многие были против, но публичные слушания прошли, большинство было «за».

Желнов: Это Сергей Собянин считает, что «за».

Хуснуллин: А почему я не могу сказать, что это вы так считаете?

Желнов: Можете так сказать.

Белоголовцев: Здесь же слово против слова.

Дзядко: Мне хотелось бы ответ услышать.

Хуснуллин: На самом деле есть правило. В любом крупном мегаполисе мира любые жители тех домов, которые идут на реконструируемых улицах, всегда «против». При этом основная масса жителей города всегда «за». Мы проводили несколько независимых социологических опросов. От 62% до 82% населения поддерживает реконструкцию, но жители домов… Естественно, они опасаются, что дороги будут ближе, будет большой трафик. Никто не считает, что когда машина останавливается на светофоре, в момент трогания вырабатывает в два раза больше углекислого газа, чем она движется со скоростью 40-50 км/ч. Этого экологического эффекта никто не считает. Это факт неоспоримый. Когда машина идет 40-50 км ровненько, она выделяет в два раза меньше углекислого газа, чем она стоит на светофоре и трогается.

Желнов: А то, что машины пойдут прямо под окнами домов, против чего жители Ленинского протестуют, потому что сейчас дома отделены от Ленинского дублерами?

Хуснуллин: А кто-то из вас посмотрел внимательно реконструкцию Ленинского проспекта?

Желнов: Я видел.

Хуснуллин: Я официально заявляю: в реконструкции Ленинского основной ход проспекта не трогает вообще, там ничего не меняется. Появляются поперечные тоннели, не трогая основной ход Ленинского проспекта, и появляются две эстакады. Только одна эстакада подходит близко к дому. Что касается боковых проездов. Они сокращаются ровно на одну полосу за счет газона. Все скажут, что газон – плохо…

Желнов: И ближе к домам машины соответственно.

Хуснуллин: Нет, они где-то ближе к домам, где-то ближе к центральной части. Там по проекту не везде они подходят к домам. Теперь газон.

Белоголовцев: Везде ширина одной полосы как раз составляет газон, между основной дорогой…

Хуснуллин: На самом деле газон где-то есть и 6 м, где-то и 7 м, где-то и четыре. Но на самом деле тот газон, который есть у нас, на котором мы сбрасываем снег зимой вперемешку со всеми, с учетом того, что у нас погода постоянно прыгает и постоянно то тепло, то холодно, и мы всю эту грязь с дороги сбрасываем на газоны, большой вопрос в надобности газонов. Поэтому на самом деле реконструкция Ленинского, мне кажется, больше раскрученная тема. И, наверное, мы как органы власти плохо рассказывали, что это даст. А даст только поперечные связи, не трогая основного Ленинского проспекта.

Душкина: У меня вопрос о математической модели в связи с дорогами. Известно, что чем больше полос движения, тем больше автомобилей едет. При этом, как правило, все эти дороги ведут в исторический центр города, упираются в бутылочное горлышко. Что говорит ваша математическая модель? Что делать? Уничтожение газонов, гибель деревьев, которую мы все наблюдаем. Исторический центр Москвы – один из совершенно незеленых городов мира. Это мегаполис погибшей зелени. Это произошло из-за экологии, дорог…

Дзядко: Давайте по порядку. Сначала про бутылочное горлышко.

Хуснуллин: Начну с хвоста. Я твердо заявляю и готов это доказать, что из 27 мегаполисов мира, мы не сравниваем Москву с маленькими городами, Москва самый зеленый город в мире.

Натанзон:  Да, но у нас зеленые насаждения локализованы, если иметь в виду Лосиный остров или какие-то большие просторы…

Хуснуллин: Они у нас есть. Это первое.

Натанзон: Формально да. Это зеленое гетто.

Хуснуллин: Ну, слушайте, какое зеленое гетто? О чем вы, коллеги?

Натанзон: Это образное выражение, но за вычетом огромных концентраций зелени у нас город остается без нее.

Хуснуллин: А вы не задаете вопрос, почему в Москве… Это первое я сказал – у нас самое большое количество зеленых насаждений. Второе, что я говорю: Москва – самый плотный город в мире по плотности застройки и нахождения населения на один квадратный километр.

Натанзон: Уплотненно застроенный, я бы сказал.

Хуснуллин: Уплотненно застроенный. Сегодня с нами два-три города в мире могут по плотности конкурировать. Но это нехорошая конкуренция, здесь мы, к сожалению, на первых местах, это плохо. Но при этом у нас 30% территории озелененной. Поэтому это для Москвы огромный плюс, что у нас есть такие насаждения. Что касается исторического центра.

Душкина: Лукавство.

Хуснуллин: Это ваше мнение, а я вам говорю, как профессионал с расчетом.

Дзядко: Давайте про исторический города.

Душкина: Про бутылочное горлышко.

Хуснуллин: Отвечаю. Если вы видите, мы установили платную систему парковок, и я прямо говорю, что мы систему паркования в центре города будем ужесточать.

Дзядко: Что имеется в виду?

Хуснуллин: Это говорит о том, что количество машин, которые смогут парковаться в центре города, будет все меньше и меньше.

Дзядко: Будем меньше парковочных мест или за счет чего?

Хуснуллин: Мы запретим паркование на улично-дорожной сети. Потому что улично-дорожная сеть колоссально дорогая. И использовать ее под парковку, отдавать по 18 м под парковку под одну машину – это непозволительная роскошь, которую не позволяет ни один мегаполис мира в центре города. Назовите мне хоть один мегаполис мира, где в центре города так, как у нас разрешено бросать машины на улицах, во дворах, на тротуарах.

Дзядко: Например, на Бульварном кольце можно будет парковаться или нет?

Хуснуллин: Я думаю, что на большей части Бульварного кольца парковаться будет нельзя.

Дзядко: То есть парковки, которые сейчас платные…

Хуснуллин: Они будут, но большего количества мест не будет. Плюс, мы будем смотреть дополнительные улицы. Во-первых, мы сделаем большое количество пешеходных улиц, оттуда уберем машины. Дальше будем шаг за шагом ограничивать парковочное пространство, и эффект бутылочного горлышка в центре будем снивелирован.

Белоголовцев: Планируете ли вы тогда строить дополнительные парковки? В европейских городах сложно парковаться бесплатно на улице, но почти всегда у тебя есть возможность парковаться под землей, над землей. Ты физически имеешь возможность оставить машину.

Хуснуллин: На самом деле не надо заниматься обманом. Когда вы говорите такие заявления, надо посмотреть, какие европейские города и где в центре можно парковаться.

Белоголовцев: Рим, Берлин, Париж, Мадрид.

Хуснуллин: Я вам приведу одну простую цифру. По количеству автомобилей на душу населения мы перегнали все мегаполисы мира кроме Нью-Йорка. У нас сегодня 380 автомобилей на 1000 жителей. Тот же Лондон не дотягивает до 300, Париж – на уровне 260, Пекин – на уровне 200-220. Когда мы говорим, что в центре города в больших городах есть парковки, я вам  заявляю: количество парковок относительно имеющихся автомобилей в любом центре мегаполиса мир ограничен.

Белоголовцев: Вы не планируете строить дополнительные парковки?

Хуснуллин: Мы поставили себе такую задачу – существующую уличную сеть, территорию города, где можно сделать нормальную парковку без ограничения движения, мы в течение 2013 года эту работу закончим. Где мы сможем построить дополнительный объем парковок, мы построим, но это будет немного. Мы точно заявляем, что удовлетворить все машины парковочными местами в Москве невозможно. Мы себе такую задачу не ставим. Москва не резиновая. Не может центр вместить огромное количество парковок.

Натанзон: Хочется вернуться к теме строительства дорог. В последние пару лет, когда началась эра мегапроектов и масштабного дорожного строительства в Москве, карта московских подрядчиков также существенно перекроилась. В Москву пришли те компании, которые до этого так активно в дорожном строительстве не занимались. Кого бы вы назвали основными игроками?

Хуснуллин: Коллеги, вы задаете мне такие вопросы, я просто удивляюсь. Наверное, мне придется разбираться со своей пресс-службой, что  вы либо не информированы, либо задаете неправильные вопросы. Я объясню почему. Очень серьезный фактор: в Москве плотность улично-дорожной сети по отношению к городу в 3-5 раз меньше, чем в любом мегаполисе. Любой мегаполис мы берем, у нас дорог в 3-5 раз меньше, а по количеству автомобилей мы вышли в лидеры на второе место.

Натанзон: Вы думаете, я своим вопросом оспариваю необходимость строительства дорог? Я только поддерживаю строительство.

Хуснуллин: Нет. Теперь второй вопрос. Кто вам сказал, что на строительство пришли какие-то новые подрядчики?

Натанзон: Я вас спрашиваю, пришли ли.

Хуснуллин: Ни одного нового подрядчика. Объясню почему. Причина банально простая. В Москве, чтобы сегодня реконструировать дорогу… Например, мы сегодня открыли Ярославку, мы построили новую Ярославку. Полностью, шестиполосную новую Ярославку.  У нас была старая Ярославка с шестью полосами, занятой по одной полосе машинами, которые парковались незаконно. А мы построили новые дублеры, такую же Ярославку. Так вот при строительстве Ярославки было переложено 200 км сетей. Сегодня город из-за того, что плотно перестроенный вдоль каждой магистрали огромное количество сетей. В коллекторах идет тепло, газ, вода…

Натанзон: Вы отвечаете на вопрос, насколько масштабные работы проделываются. Мы видим, что они масштабные. Но вопрос был про подрядчиков.

Хуснуллин: Я закончу логику. Сегодня, реконструируя дорогу, мы в  первую очередь отвечаем за безопасность тех районов, которые находятся вдоль этой дороги. И если мы сегодня подойдем простым методом, объявляем аукцион, на котором главный критерий – стоимость строительства, к нам, например, заявилась на аукцион компания из Якутии, которая в послужном списке имеет два километра обсыпанных дорог в вечной мерзлоте. Представляете, такая компания выиграла контракт, зашла его строить, перерубила сети, разобрала дороги, а потом говорит: «А у меня не получилось». Юридический механизм переконтрактации занимает год-полтора. Мы готовы сегодня такие магистрали на год-полтора оставить в брошенном состоянии? Конечно, нет. Поэтому мы при проведении конкурсов прописали жесточайшие условия, которые, кстати, взяли из практики того же Китая. В Китае все просто: если ты не имеешь за последних три года сданных объектов, соизмеримых с половиной заявленного контракта, то ты даже к конкурсу не допускаешься. Мы, конечно, не смогли такую норму сделать, но мы прописали, что в конкурсе может участвовать только компания, которая за последних три года имеет сданные объекты, не менее 50% от заявленной контрактной стоимости. Естественно, таким критериям отвечает около 20 компаний, это компании Москвы и Московской области.

Желнов: А что это за якутская компания, о которой вы говорили? Не «Су888»?

Хуснуллин: Точно. Именно она. Откуда вы знаете?

Желнов: А вы знаете, что один из акционеров этой компании – человек по имени Игорь Путин, непосредственно двоюродный брат Владимира Путина.

Хуснуллин: Я этого  не знаю, но могу сказать совершенно точно, что мы никакие компании, которые могут подорвать нам безопасность жизнедеятельности целых микрорайонов,  а у нас по 10-15 км одна магистраль, вокруг нее проживают миллионы жителей, мы этим не готовы рисковать. Кто бы там не был, кто бы за этими компаниями не стоял.

Желнов: Не обиделся Игорь Путин?

Хуснуллин: А я даже не знаю. Я от вас услышал, что он там акционер.

Желнов: Может, потом, завтра свяжется?

Хуснуллин: Свяжется. Условия конкурса жесточайшие. Хотят выиграть, пусть участвуют в конкурсе.

Желнов: Я бы хотел вопрос Стаса дополнить по поводу новых игроков. Компания «Аркс» довольно крупная компания федерального масштаба, которая занимается строительством и дорожным покрытием, компания, где акционер Геннадий Тимченко. Это ли не новый игрок не строительном и инфраструктурном рынке Москвы?

Хуснуллин: Компания «Аркс» выросла чисто из московских подрядчиков. Одна из лучших компаний. Мне неважно, чья это компания. У нас главный критерий – срок, качество и цена. И еще один важный момент хочу подчеркнуть: мы за последние два года стоимость строительства снизили на 25% в среднем, а скорость строительства в среднем увеличили на 50%. Поэтому сегодня за такие деньги подписаться, на 25% снизить строительства и в два раза быстрее построить при драконовских штрафных санкциях мало кто рискует вообще.

Желнов: Мы специально посмотрели, когда готовились, портфель, которые эта компания получила в Москве. Общий объем портфеля оценивается в 100 млрд. рублей.

Хуснуллин: Что-то много вы называете.

Желнов: Такие цифры в деловой прессе звучали.

Хуснуллин: 100 млрд. у них нет.

Желнов: Это как раз связывают с приходом в компанию в качестве акционера Геннадия Тимченко, потому что дела у «Аркса» пошли как-то стремительно быстрее.

Хуснуллин: Заявляю твердо: никаких преференций компании «Аркс» у нас нет. Средняя стоимость снижения при драконовских мерах и коротких сроках строительства на уровне экспертизы составляет около 19%. Заходит проект, мы до 19% снижаем проект. А снижение на торгах в среднем составляет 12%. По итогам 2012 года среднее снижение на торгах составило 12,9%, и ни на один конкурс меньше трех компаний не заявлялось.

Натанзон: А по факту выполненных работ потом смета не увеличивалась?

Хуснуллин: Это невозможно. Это подсудное дело.

Натанзон: Еще один игрок, также случайное совпадение, компания, близкая к друзьям Владимира Путина – компания «Мостотрест» братьев Ротенбергов также получает довольно много проектов, в том числе по строительству метро. Участвует в мегапроекте развития метро в Москве. Как такое совпадение произошло.

Хуснуллин: «Мостотрест» не занимается строительством метро, у вас ошибочная информация, они занимаются только дорожными объектами. Что касается объемов, хочу еще раз подчеркнуть, никто в мэрии Москвы не получает подрядов. Они приходят на конкурс, кто выигрывает, тот получает. Это первое. Второе – что касается компании «Мостотрест». Мое мнение – это одна из самых профессиональных компаний. Если посмотреть компании, кто может цена-срок-качество выдать результат, «Мостотрест» и «Аркс» - одни из лучших компаний. Если кто-то понимает, что они лучшие, и покупает, это, наверное, они делают правильно. Что касается объемов «Мостотреста». У «Мостотреста» был колоссальный подряд на строительство четвертого транспортного кольца. Если вы помните, мы остановили этот проект, потому что было построено 7 км дороги за 70 млрд. На самом деле четвертое кольцо Москве было нужно, но не такой ценой. Поэтому мы остановили тот объем, который у них, кстати, на сегодняшний день законтрактованный, сейчас мы поэтапно его разделяем, что мы будем достраивать небольшую часть, а что мы прекращаем. За это время они выиграли ряд новых контрактов. Поэтому если посмотреть суммарно, думаю, у них контракт до прихода новой команды был больше, чем сейчас. Это с учетом четвертого кольца. Произошло просто замещение видов работ, а глобально увеличения не получилось. Это точно подтверждается.

Желнов: Возможно, там есть претензии к цифрам, но их называют в числе лидеров в среде московских подрядчиков.

Хуснуллин: Они объективно были лидерами. У них объективно был законтрактован наибольший объем контрактов. До 2010 года на дорожное строительство в Москве выделялось 20 млрд. И на этих 20 млрд. работало 5-6 компаний. Сейчас у нас выделяется 100 млрд., объем вырос, соответственно, объем подрядчиков будет расти.

Желнов: Можно тогда перефразирую и закроем тему с «Мостотрестом». Вас лично не смущает, что стартовые данные  у  этой компании изначально неравные по сравнению с другими компаниями? Что ресурс изначально заложен в и Ротенбергов, и  в «Мостотрест», и в акции Тимченко?

Хуснуллин: Ни один из акционеров, ни «Мостотреста», ни «Аркса» никоим образом не влияет на результат распределения контрактов. Совершенно твердо это заявляю. Любой наш конкурс посмотрите, сколько снижение, сколько было участников, там все на поверхности. Просто кому-то выгодно рассказывать. Я, например, даже не знаю, с кем они общаются, и на что они могут влиять. Потому что у нас абсолютно чистые конкурсы. Любой может прийти, заявиться, если он соответствует требованиям.

Белоголовцев: Хотел продолжить про «Аркс», но отойти от дорог. Появлялась информация, что именно эта компания будет заниматься проектом реконструкции «Лужников». Правда ли это? И если неправда, что же будет с «Лужниками»? Потому что об этом вообще ничего неизвестно.

Хуснуллин: Чтобы развеять все домыслы и слухи, я вам официально рассказываю, что происходит с «Лужниками». Когда мы подписывали заявочную книгу, это было 5 лет назад, никто внимательно, наверное, не смотрел техническое задание, и все подписали, что стадион должен быть 89 тыс. мест, там, где «Лужники». Все радостные, 89 тыс. мест.

Белоголовцев: Как не знали? Об этом все знали.

Хуснуллин: Нет-нет, что это именно там, где «Лужники». Когда мы подошли к конкретному проектированию и стали смотреть, мы поняли, что 89 тыс. мест в сегодняшние 78 тыс. существующих «Лужниках» не уместится. Тогда встанет вопрос сноса «Лужников». Я говорю честно, как строитель, не знаю, у кого могла подняться рука, подписать постановление о сносе «Лужников». Во-первых, это архитектурный, строительный шедевр… 

 Душкина: Просто аплодисменты. А надо было ломать. Мы вспоминали имена архитекторов, бывшего главного архитектора.

Хуснуллин: Вы считаете, что ломать надо было?

Душкина: Нет, конечно, как я могу?

Хуснуллин: А то вы меня испугали.

Душкина: Я аплодирую вам, вашей фразе.

Хуснуллин: На самом деле я пришел к мэру и сказал: «Сергей Семенович, я вам как профессионал заявляю, что 89 тыс. вместить в «Лужниках» невозможно». Он говорит: «Что делать?» Я говорю: либо сносить его, либо менять требования ФИФА. Сергей Семенович очень активно в эту работу включился. Он обратился к Блаттеру, он поднял министра, пошел к президенту и сказал, что мы не можем допустить сноса «Лужников». А ФИФА – очень жесткая, мирового уровня бизнесовая структура. Они говорят: «Ребята, вами подписано, вы выиграли конкурс, у нас желающих еще две страны стоят. Не хотите? До свидания». После этого мы подготовили техническое задание на то, как можно в пределах существующих «Лужников» уместить, сохранив основное требование ФИФА, кроме…

Дзядко: Вместить еще 11 тыс. мест?

Хуснуллин: Как можно в существующие стены, сколько можно создать мест. Мы посчитали, получилось, что мы можем создать 81 тыс. мест. Это максимум, что можно было выжать.

Натанзон: 8 тыс. все равно не хватает.

Хуснуллин: В это время на наше счастье происходила подготовка чемпионата мира в Бразилии. Я полетел в Бразилию. А там тоже старый стадион, который нужно было переделать. Я приехал на встречу после обращения мэра к Блаттеру, нас там приняли, и на наше счастье или несчастье, там были серьезные волнения в связи с чемпионатом мира, с тем, что подорожало движение общественного транспорта. Это было все очень серьезным аргументом. Мы говорим: у нас тут книга подписана, мы, конечно, раз подписались, можем построить 89 тыс., но вы можете получить такое же недовольство, как в Рио-де-Жанейро. Вам это нужно?

Белоголовцев: А вы правда верите, что из-за реконструкции «Лужников» могли начаться волнения?

Хуснуллин: Я хочу сказать…

Белоголовцев: Мне интересно, вы  в это верите или это просто дипломатическая уловка?

Хуснуллин: Конечно, волнений бы не было. Но недовольство населения было бы много. Когда мы сели, подсчитали, с проектами показали, что готовы с 81 тыс. соблюсти все их требования, кроме 89 тыс., надо отдать им должное, они сказали: «Окей, дайте нам проект, мы его посмотрим, мы, в принципе, согласны». Они две недели назад прислали нам письмо, сказали, что согласны на 81 тыс., но хотят увидеть проект. Мы за один месяц закончим уже окончательную стадию проекта. Поэтому мы считаем, что мы эту победу практически получили, нас поддержало и министерство спорта… все поддержали. «Лужники» сохраним.

Белоголовцев:  Ключевой вопрос – кто будет заниматься «Лужниками», и когда там что-то начнется?

Хуснуллин: Все разговоры о том, что кто-то там из подрядчиков на сегодняшний день не определен, это болтовня. Мы до конца года сделаем стадию «П», поймем стоимость этого проекта, после этого объявим конкурс. По условиям конкурса…

Натанзон: Почему тогда уже сейчас на сайте компании «Аркс» висит на титульной странице «стадион «Лужники»…

Желнов: Елена Батурина рассказывала нам полгода назад об этом.

Хуснуллин: Все компании любят пиариться. У компании «Аркс» хорошая группа, которая занимается монолитным железобетоном.

Натанзон: Видимо, еще хорошая группа, которая занимается получением подряда.

Хуснуллин: Я совершенно точно говорю, что будет конкурс, что в конкурсе будет участвовать не менее 5-ти компаний, потому что все уже крупняки, они приходили, спрашивали, когда мы выдадим стадию «П» для обсуждения, чтобы они начали считать. Мы, безусловно, пропишем жесточайшие условия – это опыт работы. Я как человек, который много занимался строительством объектов, я занимался всеми объектами Универсиады в Казани, я построил за свою жизнь как госзаказчик более 300 спортивных объектов, могу сказать, что построить «Лужники» за оставшиеся три года может сильная профессиональная компания. Из кого мы выберем, к концу года будет понятно.

Желнов: Правильно мы поняли, что «Аркс» поспешили поставить «Лужники» в портфель своих проектов?

Хуснуллин: Конечно, поспешили. Я официально заявляю, что никаких у них оснований для этого не было.

Белоголовцев: Последний уточняющий вопрос. А как же так получается, что стадион сначала закрывается, потом по нему принимаются какие-то решения, и еще неизвестно, когда там начнутся какие-то работы. Стадион сейчас закрыт.

Хуснуллин: Стадион не закрыт.

Белоголовцев: Там не проводятся спортивные мероприятия, он официально был закрыт. Там ничего не происходит.

Хуснуллин: А как вы представляете? Там только закончился чемпионат мира. Мы начали заниматься разборкой сидений, подготавливать стадию «П», технические моменты. Вы понимаете, что только чтобы «Лужники» в усеченном варианте разобрать, нужно 6 месяцев.

Белоголовцев: Физически кто там находится сейчас, какая компания? Может быть, как раз это «Аркс».

Хуснуллин: Сейчас находится департамент строительства города Москвы.

Натанзон: У вас же нет в штате разборщиков трибун, вы кого-то нанимаете.

Хуснуллин: Коллеги, я вам просто удивляюсь. Почему у вас такое мнение, что в правительстве все дураки? Мы специальное казенное предприятие под это создали. На время управления проектом, как делается во всем мире. Я вам хочу сказать, что очень внимательно посмотрел Рио-де-Жанейро, я слетал в Киев, посмотрел, я прекрасно знаю, как строился стадион в Казани, я сам его начинал строить. Я все эти проекты знаю, поэтому мы создали специальное казенное предприятие, выделили финансирование на подготовку территории, разборку сидений, вынос мебели, ту работу, которую нужно делать. Они пока это несколько месяцев делают, мы подготовим стадию проекта.

Душкина: Мы заговорили про стадионы. Во-первых, стартовая точка защиты стадиона в  «Лужниках» было заявление представителя официальной власти. Господин Мутко сообщил, что мы сносить стадион «Динамо» будем.

Хуснуллин: «Динамо» или «Лужники»?

Душкина: «Лужники», прошу прощения. И после этого началась кампания в защиту «Лужников». Но это было заявление вполне официальное министра спорта. Я не зря оговорилась. У меня вопрос по «Динамо», который является в отличие от «Лужников» официальным памятником регионального значения. Там должен был проходить чемпионат мира, хотя был сделан проект, который испытывал большую критику, и конечно, это жертва непродуманной политики, стратегии в отношении и проведения чемпионата мира в историческом сооружении, и в этой точке Ленинградского проспекта, где клубок неразрешимых транспортных противоречий. Как вы объясните, что произошло с «Динамо», что его, несмотря на статус памятника, на две трети полностью снесли, подложив массу документов и манипуляций. Это постыдная история для Москвы, мне кажется.

Хуснуллин: Во-первых, я не знаю, что делался какой-то подлог документов. Это не совсем моя тема, это историческое наследие.

Душкина: Как вы к этому относитесь?

Хуснуллин: Я считаю так, что мы уменьшаем объем строительства «Динамо» - это большой плюс.

Душкина: Но сносили-то для того, чтобы увеличить вместимость.

Хуснуллин: Увеличить, но не настолько, насколько планировали вначале.

Душкина:  Он будет меньше. Вместимость будет меньше, чем вмещал «Динамо» исторически.

Хуснуллин: Насколько я знаю, все барельефы, которые, как мне докладывал подрядчик, когда я там был, что они сохранили и складировали, они их восстановят. В-третьих, насколько я знаю, они часть трибуны, то, что нельзя на сегодняшний день восстановить, по-моему, оставили в том виде, в котором это есть. Я не сам этим проектом занимаюсь, «Лужниками» занимался сам, детали знаю, а про «Динамо» не всех деталей знаю.

Натанзон: А зачем тогда было разбирать?

Белоголовцев: Не разбирать. Сносить.

Хуснуллин: Он не соответствовал требованиям, никаким требованиям не соответствовал.

Белоголовцев: Требованиям чего, простите? Это был приличный стадион.

Хуснуллин: Требованиям ФИФА для проведения международных…

Белоголовцев: Так там не будет чемпионата мира. Стадион снесли, но чемпионат мира проводиться на нем не будет.

Хуснуллин: Во-первых, у меня есть ощущение, что там все-таки будут проходить игры чемпионата мира.

Белоголовцев: Нет. У вас сейчас либо супер-инсайд от Блаттера, либо это не так.

Хуснуллин: Это раз. Во-вторых, даже если не будет проводиться чемпионат мира, это не значит, что в Москве после того, как мы готовились к чемпионату мира… Имея такую футбольную базу, Москва будет городом, где будут постоянно проводиться международные соревнования ФИФА, УЕФА, различные кубки, потому что у нас достаточно много сильных команд, и стадионы востребованы.

Белоголовцев: Если вы говорите, что на «Динамо», может быть, будут играть чемпионат мира, это значит, в Москве будет три стадиона или со стадионом «Спартак» что-то пошло не так?

Хуснуллин:  Стадион «Спартак» точно будет, у меня сомнений никаких нет, я много раз был на стройке, я понимаю, что там происходит. Он будет в 2014 году. Стадион «Лужники» будет вне всякого сомнения. Если у нас появится еще один стадион, я считаю, что нам нужно иметь еще один стадион, соответствующий международным требованиям. Я этот вопрос обсуждал с ВТБ, если уж они взялись реконструировать его, пусть доводят до международных стандартов, чтобы его всегда можно было использовать.

Белоголовцев: По последнему проекту стадиона «Динамо», который презентовала группа ВТБ, вместимость значительно меньше той, которая необходима для проведения этапа матча чемпионата мира. Либо надо менять проект, либо там все-таки нельзя играть.

Душкина: Меньше исторической вместимости «Динамо».

Хуснуллин: Коллеги, прочитайте внимательно заявочную книгу ФИФА. Там все прописано. Вместимость стадиона зависит от уровня проводимой игры.

Белоголовцев: Минимум 40 тыс. человек. По последнему проекту на «Динамо» - 25 тыс.

Хуснуллин: 40 тыс. – для проведения игр четвертьфинала, полуфинала.

Белоголовцев: Любой игры групповой стадии. Поэтому не проводят на «Локомотиве».

Хуснуллин: На сегодня по УЕФА, кстати, менее жесткие требования. Думаю, что «Динамо» в техпрограмме реконструкции и изменении проекта будут подводить под международные стандарты. Это мое личное мнение.

Душкина: Вы только что оговорились, что вопросы наследия не входят в вашу компетенцию. Я бы хотела немного оспорить это.

Хуснуллин: В прямую компетенцию.

Душкина: Мы знаем, что в городе действует Мосгорнаследие. Но, тем не менее, вы работаете вместе с двумя комиссиями: градостроительная и земельная комиссия, где отчасти решается вопрос о наследии, и вы сидите в комиссии, получившей в народе название «сносной».

Хуснуллин: Председатель комиссии.

Душкина: Председатель сносной комиссии, где рассматриваются вопросы градостроительной деятельности, а это ваша прямая сфера деятельности в зонах охраны и границах достопримечательных мест. Там решается судьба очень многих памятников, почему-то решаются вопросы с постановки или снятия с охраны памятников при минимуме людей, которые профессионально отвечают за этот вопрос в Москве и в стране. Процентное соотношение чиновников, которые входят в эти комиссии, людей, которые способны профессионально, как львы защищать наследие…

Дзядко: Вопрос о соотношении чиновников и экспертов?

Душкина: Почему в Москве при такой ситуации на протяжении долгих лет отказываются от возможности и острой необходимости создания комитета, совета по культурному наследию, составленного из специалистов? Такой совет есть в Петербурге, в других крупных исторических городах. В Москве его не существует. А все решения принимаются в этих двух советах.

Хуснуллин: Начну с большого. На момент прихода в Москову новой команды в городе было 58 млн. кв. м выданных документов по инвест-контрактам. Из этих 58 млн. добрая треть была в ЦАО, потому что в ЦАО самая высокая доходность. Когда мы с этой ситуацией столкнулись, ряд объектов были вопиющие с точки зрения транспорта. Безусловно, мы понимали, что, построив эти объекты, мы ухудшим транспортную ситуацию, часть объектов подразумевала снос большого количества исторических зданий. Было принято решение мэром пересмотреть все инвест-контракты. И мы 12 млн. кв. м инвест-контрактов отменили. Что касается исторической части, мое абсолютное мнение и убеждение, что исторический центр города – наш капитал, который мы должны сохранить. Нельзя его застраивать новоделами, нельзя переуплотненно застроить, потому что чем лучше будет центр, тем мы будем богаче духовно, исторически и даже материально. Поэтому мы остановили снос 200 исторических зданий. За период работы сносной комиссии, могу вам твердо сказать, мы там разбираем снос любого сарая в центре. И сказать, что мы сносим исторические памятники, может, два-три примера таких есть…

Душкина: Есть, конечно. Не два-три, а больше.

Хуснуллин: Но на фоне 200 отмененных это вообще ничто. Это первое. Второе -  соотношение экспертов и чиновников примерно одинаковое. Можно список посмотреть, там четко видно, что чиновников там не так уж и много.

Душкина: При голосовании абсолютный проигрыш наследия.

Хуснуллин: Нет. Второе – там есть достаточно профессиональная рабочая группа, в которой в основном находятся эксперты. И решения принимаются комиссией на основании подготовленных материалов рабочей группы. У меня есть все члены, кто чиновники, это же  очень легко проверяется.

Душкина: Но иногда рабочая группа утаивает некоторые документы, что стало предметом гласности.

Желнов: Хотел уточнение сделать. Вы сказали про 200 инвест-проектов, отмененных вашей командой. Получается, что ваш предшественник Владимир Ресин так плохо работал?

Хуснуллин: Я не считаю, что Владимир Ресин работал плохо. Хочу пояснить, каждому времени соответствует определенные задачи. Инвестиционно-строительная деятельность Москвы дает колоссальное количество налогов. И когда город активно строится, нормально развивается, мы получаем нормальное количество налогов. В какой-то момент в представлении генплана была упущена транспортная составляющая, и, наверное, может быть, где-то в погоне за метрами или, может быть, за инвестициями что-то было нарушено. Еще один момент хочу сказать. Многие любят ругать,  я не хочу критиковать прежнюю команду, я считаю, что каждый  в свое время  делал свою работу. Кто-то лучше, кто-то хуже. По генеральному плану, который был утвержден в 2010 году,  в Москве к 2025 году должно быть 12 млн. жителей, и должно было быть 360 автомобилей на 1000 жителей. У нас получилось так, что показатель по жителям мы выполнили к 2013 году, показатель по автомобилям выполнили к 2012 году. На самом деле никто не предполагал, что рост уровня доходов населения вызовет колоссальную автомобилизацию. Это просчет.

Натанзон: Возвращаясь к зданиям, бытует такое выражение Владимира Ресина, ходит такой слух, что он, когда побывал в Венеции, заявил, что он бы, если приехал в Венецию, смог снести и отстроить, наконец, нормальные дома, нормальные канализации, электричество и так далее. Ваше отношение к домам, которым уже много лет. Что с ними надо делать? Вы поддерживаете тут Владимира Ресина?

Хуснуллин: Я сомневаюсь, что Владимир Ресин в Венеции такие заявления делал. Он слишком человек взвешенный, чтобы такие заявления делать. Я считаю так, что памятники, те объекты, которые являются историческими памятниками, архитектурно и исторически ценными, должны быть сохранены и восстановлены. Это вообще не обсуждается. Если это действительно памятник. Например, неоднозначное мнение по домам постройки 30-х годов. Здесь очень неоднозначное мнение, делится 50х50.

Душкина: Чье мнение?

Хуснуллин: Мнение жителей, которые там живут. В большей части они говорят: у нас коммуналка, у нас балконы рушатся, канализации нет, вентиляции нет, снесите наши дома. Вторая часть, защитников памятников, говорят: нет, это эпоха конструктивизма, это нельзя сносить.

Натанзон: А вы что думаете?

Хуснуллин: Я считаю, что, безусловно, должны быть в городе памятники каждого периода, это тоже памятник, это плохая архитектура, плохое решение, но это решение историческое, и мы эти памятники не должны забывать. Наверное, надо оставить эти памятники. Но сказать, что оставить все здания в таком ветхом состоянии… Они все приходят через определенное время в аварийное состояние. У них срок жизни, если с ними сейчас ничего не делать, осталось 5-10 лет у многих, потому что они потом будут просто рушиться.

Душкина: Стояли 70 лет без капитального ремонта. Какое здание современное, построенное сейчас, выстоит…?

Хуснуллин: Наши панельки стоят, построенные 60 лет назад при Хрущеве.

Натанзон: Вы сказали, что много проектов, кажется, озвучивали сумму чуть ли не на 60 млрд. долларов, пришлось закрыть.

Белоголовцев: Цифру хотелось бы услышать. Прости, Стас. Вы сказали «12 млн. кв. м», если не ошибаюсь, пересмотр и расторжение инвест-контрактов. В какую сумму это городу обошлось?

Хуснуллин: 12 млн. кв. м. Средняя стоимость готовой новой недвижимости в Москве – 5 тыс. млрд.

Натанзон: 60 млрд. долларов.

Хуснуллин: Понятно, что это средняя температура по больнице. В ЦАО она может стоить и 20 тыс. долларов за метр, на окраине она будет стоить 4 тыс. долларов за метр.

Белоголовцев: Какой штраф город понес за расторжение инвест-контрактов? Это упущенная прибыль, но город же просто что-то платил за расторжение?

Хуснуллин: Мы подошли следующим образом. Мы собрали всех крупных инвесторов, все портфели их заказов и сказали, где мы не можем строить по транспорту, возмущению жителей, по другим причинам. Но мы постарались им компенсировать другие проекты. Поэтому со всеми крупными мы практически разошлись без судебных разбирательств. Мы где-то запретили, где-то дали. С мелкими-средними у нас большое количество судов. Мы по судам заплатили несколько миллиардов рублей, несколько сот дел находятся на рассмотрении в судах. К сожалению, если город выдал все разрешения, все документы у инвестора были, выиграть достаточно сложно.

Белоголовцев: Это же едва ли не идеальная ситуация. Вы, получается, просто ничего не потеряли, несмотря на гигантский пересмотр договоров.

Хуснуллин: Проделав за 2,5 года эту гигантскую работу по пересмотру, мы пересмотрели 1500 инвест-контрактов, более 1000 ГПЗУ…

Натанзон: Почему принципиальных решений по сложным проектам, таким как дом Мельникова, Детский мир, дом Волконского, решений так и не было пересмотрено?

Хуснуллин: А можно вас спросить, кто из вас был в доме Мельникова?

Душкина: Я многократно.

Натанзон: Я около был, к сожалению, туда нельзя попасть.

Хуснуллин: В доме Мельникова на сегодня никакого влияния застройки окружающей среды нет.

Душкина: Но это не так. Я не соглашусь с вами, поскольку это один из объектов, который  я курирую на протяжении последних десяти лет. После, на мой взгляд, незаконного сноса усадьбы Мельгунова на Арбате, 41 начались процессы в доме, которые визуально заметны. Появилось большое число горизонтальных трещин, когда началось рытье котлована в феврале, то этот процесс ускорился. Горизонтальные трещины свидетельствуют о просадке здания.

Хуснуллин: Давайте не спорить, а давайте сделаем так: пошлем официальную комиссию, поставим все маяки на дом Мельникова и будем официально...

Душкина: Независимую комиссию, не связанную с ООО «Траст Ойл», ни с «Женева Хаус»,  ни с институтом Герсеванова.

Хуснуллин: Соберем комиссию сборную. У меня конкретное решение по дому Мельникова. Собираем сборную комиссию, устанавливаем маяки, владельцы дома гарантированно подписывают обязательство, что они допускают эту комиссию раз в месяц приходить, проверять состояние маяков и после этого скажем, происходит или не происходит влияние.

Натанзон: Публиковать данные будете открыто?

Хуснуллин: Конечно. Да. Пожалуйста. Я готов.

Натанзон: Давайте сделаем то же самое по Детскому миру?

Хуснуллин: Не тратьте наше время, я готов. По Детскому миру реконструкция завершится в 2014 году. Все барельефы, которые там есть, я их лично сам видел, заходил, я бы так не стал его реконструировать, по факту.  Я бы не стал делать тот проект, но он достался нам  в наследство со всеми выданными нам разрешениями. Единственное, что я могу точно сказать: я был в подвале, я видел все эти барельефы, картинки, фигуры зайчиков-кроликов, белочек. Инвестор убеждает, что он это все восстановит. Будем надеяться, что так оно и будет.

Белоголовцев: Совсем недавно прокуратура вскрыла обшивку несущих конструкций в «Афимолл Сити» и выяснила, что там монтажная сетка, не залитая бетоном, а заваленная строительным мусором. Это то, что просочилось в прессу. Похожая история была на арене «Мегаспорт», где повреждение несущих конструкций 70%. О чем говорил министр спорта. Таких объектов в Москве много.

Хуснуллин: Хочу вам сказать, что у СМИ привлекательность изданий, когда они дают горячие новости, потому что горячие новости всех интересуют. Твердо заявляю, готов доказать любыми комиссиями, никаких опасных мероприятий на «Афимолл» нет. Те конструкции, которые якобы вскрыли при проведении проверки, это не несущие конструкции. Это конструкции, которые должны были соединить с соседним зданием, которые на сегодня не несут никакой нагрузки, для того чтобы они не торчали некрасиво над «Афимоллом», их временно зашили фанерой. Это полная ерунда, что там какое-то технологическое нарушение, заявляю это официально, с подписями всех официальных лиц. Это первое. Второе: та же горячая утка про «Мегаспорт».  Хочу дать вам маленькую информацию. К сожалению, во времена холодной войны строительство всех зданий делалось с тройным запасом прочности по бетону и железобетону. С тройным запасом прочности.

Натанзон: Вы сейчас опровергаете заявление Мутко?

Хуснуллин: Можно я закончу? Вы задаете мне вопрос и не даете закончить. На самом деле, когда там появились определенные швы, появились трещинки, естественно, любой руководитель перестрахуется. Он говорит: закройте все. Кто подпишется под тем, что это безопасно? Никто не подпишется. Давайте закроем. Самое простое решение. Да, мы закрыли, чтобы не рисковать. Собрали туда комиссию, комиссия в октябре закончит работу и официально скажет, нужно будет закрывать «Мегаспорт» для реконструкции или не нужно. По моим личным внутренним ощущениям, без работы комиссии, нужно будет сделать небольшое усиление ряда несущих конструкций без какой-то кардинальной разборки. Я говорю пока предварительно.

Натанзон: Мутко поторопился?

Хуснуллин: Был интересный вопрос. Тем экспертам, которые писали, что здание эксплуатировать нельзя, я задал простой вопрос: если сборная независимая экспертиза подтвердит, что ваши данные неправильны, вы готовы рублем оплачивать простой? Не готовы.

Дзядко: Время последнего вопроса. Скажите, где в Москве расположится парламентский центр, и кто это решит?

Хуснуллин: Я не знаю. Это разговоры, разговоров много, обсуждалось несколько площадок. На сегодняшний день твердо заявляю, что градостроительных решений, где в Москве будет построен парламентский центр, пока нет. Все разговоры – домыслы, горячая новость, которую все обсуждают.

Желнов: Те площадки, которые перечисляли…

Хуснуллин: Да там перечисляли десятки площадок. Такое событие, как строительство парламентского центра, не может пройти незамеченным. Будет решение, градостроительная проработка, будет обсуждение, это станет предметом гласности. Это нескрываемая какая-то тема.

Дзядко: Какие-то сроки, по вашему представлению, существуют?

Хуснуллин: У нас нет такой задачи. Перед нами никто не ставил такую задачу. Поэтому обозначить…

Желнов: Кто должен поставить такую задачу?

Хуснуллин: Наверное, должен федеральный центр обратиться официально к мэру, мэр даст поручение. Никаких обращений не было.

Желнов: Почему они медлят? Ведь разговор об этом больше двух лет.

Дзядко: Извини, Антон, это не вопрос к нашему сегодняшнему гостю. Спасибо вам большое.