Ирина Медведева, директор Института демографической безопасности: считаю гомосексуализм болезнью

Елена Мизулина, неутомимый борец за права детей, сообщила «Интерфаксу», что федеральный закон может быть принят уже до конца года, правда, в первом чтении. Депутаты воспользуются не опытом питерского нравохранителя Виталия Милонова, а возьмут за основу предложения новосибирского законодательного собрания.

Под пропагандой, по словам Мизулиной, будет подразумеваться «оправдание гомосексуального поведения». При этом на совещании делал доклад замглавы Следственного комитета Александр Федоров, заявивший, что за 9 месяцев 2012 года жертвами сексуального насилия стали почти 3 тысячи детей, не пояснив, как это связано с готовящимся законопроектом.

Размер штрафов вполне сравним с наказаниями за неправильную парковку  от 4 до 5 тыс. рублей для физических лиц, а вот общественные организации будут наказываться строже вплоть до 500 тысяч. Телевидение, радио, интернет, зрелищные мероприятия – везде, куда может устремиться взгляд ребенка, станут запретными для однополых тем. Насколько это реально, мы спросили у директора Института демографической безопасности Ирины Медведевой.

Кремер: Насколько вы считаете важным принятие такого закона?

Медведева: Очень важным.

Кремер: Зачем он нужен?

Медведева: Для того, чтобы не было пропаганды извращения.

Лобков: Что вы понимаете под словом «извращение»?

Медведева: Гомосексуализм – это извращение, спросите любого сексопатолога. Я клинический психолог, я могу вас это сказать.

Лобков: Есть такой диагноз?

Медведева: Конечно. Правда, Всемирная организация здоровья сняла этот диагноз.

Кремер: Но в России он по-прежнему существует?

Медведева: Нет. В России он официально не существует, потому что мы подчиняемся Всемирной организации здоровья. Любой честный сексопатолог, психиатр, клинический психолог и просто нормальный человек, который знает это по опыту, скажет вам, что это психопатология.

Лобков: Так же, как любой православный человек скажет, что любой человек, который не исповедует православие, неверный. Это субъективное оценочное мнение.

Медведева: Психиатрию у нас никто еще не отменил. Мало ли, что нам диктует Всемирная организация здоровья.

Кремер: Всемирная организация здоровья просто обманывает людей?

Медведева: Я думаю, что да.

Кремер: А на каком основании она это делает?

Медведева: Я разговаривала с нашими психиатрами, которые много раз бывали на международных конгрессах, в том числе и с правозащитниками-психиатрами. Они мне рассказывали о том, как это гомосексуальное лобби приезжало на каждый такой конгресс и постепенно добивалось того, чтобы это вывели из разряда психиатрических заболеваний.

Лобков: Там много кто приезжает. Там есть агрессивно-христианское лобби.

Медведева: Они обычно на психиатрические конгрессы не ездят.

Кремер: Вы как психолог наверняка сталкивались с исследованием, касающимся суицида среди гомосексуальных подростков. Знаете ли вы, что повышенный риск самоубийства существует – 20% геев и лесбиянок, принявших участие в опросе Министерства здравоохранения Израиля, пытались покончить жизнь самоубийством. На этих подростков какое влияние может оказать этот закон?

Медведева: Я думаю, никакого плохого влияния не окажет. Я вообще уверена, что у нас настоящие гомосексуалисты не жаждут публичности, в том числе и «парадов гордости».

Лобков: И зачем закон, если они и так не хотят выходить на улицу строем и пропагандировать?

Медведева: Я думаю, выходят какие-то нанятые клоуны.

Кремер: Нанятые кем?

Медведева: Не знаю, я ведь не конспиролог, не политолог. Я просто вижу, что настоящие гомосексуалисты как правило совершенно не хотят публичности.

Кремер: А эти «неподлинные» кто такие?

Медведева: А вы не знаете, что бывают ряженые? Ряженые казаки, например.

Кремер: Надо закон принять против пропаганды ряженых казаков среди несовершеннолетних.

Медведева: Они никого при этом не развращают. Может, там есть и подлинные, я просто предполагаю, что большинству подлинных гомосексуалистов публичность не нужна, потому что наша страна еще очень традиционна по своей коллективной психологии, в нашей стране к этому относятся отрицательно, как к пороку, извращению.

Лобков: Хорошо, федеральный закон от Камчатки до Сочи. Кто будет теми людьми, которые будут определять, что является пропагандой, а что нет? Если два мальчика идут в обнимку по пляжу, является ли это пропагандой однополых отношений?

Медведева: Наоборот, пропаганда однополых отношений опорочила дружбу. Два мальчишки уже не могут ходить в обнимку, потому что на них будут показывать пальцем и хихикать.

Лобков: Кто будет определять разницу между дружбой и любовью?

Медведева: Я думаю, найдется, кому это определять. Вы видели когда-нибудь «парады гордости»? Это похоже на то, как обнимаются два мальчишки, которые дружат? Я видела. Ничего общего нет.

Лобков: Закон их не разрешает у нас в стране.

Медведева: Почему? Вы точно это знаете? А я знаю города, в которых это было. Зачем нормальным людям нарываться на попадание в милицию и устраивать с ними драки.

Лобков: Кто будет за это отвечать? Сотрудник полиции, сержант, который приехал из отдаленного поселка и должен разбираться в тонкостях, что является пропагандой, а где мальчик с мальчиком удачно вместе сдали экзамены.

Медведева: Вы искренне сейчас говорите? Вы считаете, что это неразличимо? А я считаю, что это различимо даже неспециалисту. Это видно невооруженным глазом, когда мальчишки идут в обнимку и когда педерасты устраивают «парады гордости» или целуются взасос. Это ничего общего не имеет с дружескими отношениями и соответствующими жестами, которые бывают в дружеских отношениях

Кремер: Вам кажется, что важно объяснить детям, что свою сексуальную ориентацию надо скрывать?

Медведева: Важно объяснить детям, если вы говорите действительно о детях, что есть вещи не для детского взора и слуха.

Кремер: Даже если это их ориентация?

Медведева: Кто вам сказал, что у них есть такая ориентация? Это все миф, я вижу массу детей.

Кремер: Спасибо, вопросов больше нет.