Фильм о сиротах, запрещенный после показа Путину, можно увидеть завтра в «Художественном»

Показ фильма планировался 18 декабря. Тогда администрация президента запросила его копию, и… премьеру в мультимедийном центре РИА Новости  запретили.  Но показ все же состоится. Завтра в кинотеатре «Художественный» в 15:30 картину, наконец, увидят зрители. О том, что их ждет, Лике Кремер и Дмитрию Казнину рассказала режиссер Ольга Синяева.

Кремер: Зачем вы отправили письмо?

Синяева: Чтобы он первый посмотрел этот фильм и чтобы был какой-то общественный резонанс, чтобы люди услышали об этом, потому что это социальный документальный проект.

Кремер: То есть вам казалось, что после всего резонанса, который год назад вызвал «антисиротский закон», президент не услышал, а ваше письмо прочитает? У вас была наивная надежда?

Синяева: Ну да, я достаточно наивный человек, верю в добро, но я в этом фильме не говорила о законе, и фильм снимался задолго до него. Как показывает практика показов – мы уже демонстрировали этот фильм – даже специалисты не знают, что происходит с этими детьми. Приходится дергать всех за все возможные каналы, ниточки.

Кремер: Что произошло после того, как вы написали письмо?

Синяева: Через 5-6 дней в «РИА-Новости» позвонили из администрации и запросили фильм.

Кремер: Тогда уже был согласован показ в «РИА-Новостях»?

Синяева: Да.

Кремер: Вы не связываете это с тем, что «РИА-Новости» сейчас расформировывают, вместо них будет «Россия сегодня», и это совсем другое агентство с совсем другой идеологией, целями, и там будет  иначе складываться работа? Может быть, просто запрет показа в «РИА-Новостях» это часть модернизации агентства?

Синяева: Возможно и так. Мне была озвучена только официальная версия, что оборудование срочно уезжает на Олимпиаду. Впервые об этом я услышала от своего продюсера Александра Гезалова, которому позвонили и озвучили совсем другую историю.

Кремер: Кто позвонил?

Синяева: Если можно, я не буду называть.

Кремер: Что ему сказали?

Синяева: Я оставлю это за кадром. Просто я не хочу никого подставлять. Я говорю то, что мне потом озвучили в официальной версии.

Кремер: А неофициальная условно заключалась в том, что…

Синяева: Поменьше надо писем писать.

Казнин: Ясно, что вы снимали этот фильм не для того, чтобы отменять закон. С другой стороны, если бы президент прочитал ваше письмо, посмотрел фильм, его бы показали по Первому каналу в прайм-тайм, что-то бы изменилось, на ваш взгляд?

Синяева: Я уверена, что изменилось бы. Как одна из героинь этого фильма говорит, которая работает в доме ребенка, что у нас менталитет должен меняться прежде всего. Я очень в это верю, что после просмотра этого фильма у людей действительно что-то щелкнет в голове. Очень со многими это происходит.

Казнин: Это же очень долгий, трудный, постепенный процесс, и это была бы лишь небольшая веха, и пройдут еще годы, чтобы люди изменились. Дело не президенте и депутатах.

Синяева: Да, дело во всех нас. И в наших стереотипах, в этих мифах, то что мы сами ничего не знаем и что наша наука очень сильно отстает, лет на 30. К сожалению, пришлось такой ликбез делать и рассказывать о каких-то медицинских терминах, о том, что происходит с этими детьми на самом деле, потому что у нас считают, что все поведенческие проблемы вытекают из плохих генов. Это не так.

Кремер: Можете ли вы описать свой опыт и ответить, какая самая большая проблема детских домов в России?

Синяева: Самая большая проблема – что они существуют, что существует огромная фабрика сиротства, что у нас 56% людей живут очень бедно, из них 65% на грани нищеты – это самая большая проблема. Наше самое богатое государство стоит на 72-ом месте в мире по тратам на население.

Кремер: Вы говорите, что вам приходилось, посещая детские дома, объяснять персоналу какие-то элементарные вещи. Может быть, вы можете коротко что-то из этого озвучить сейчас?

Синяева: Мне приходится все время объяснять педагогам и психологам, что такое депривация. Депривация – это лишение. Бывают различные виды депривации, в случае детей-сирот это лишение эмоционально близкого значимого взрослого. Если этого взрослого нет, особенно до 8 месяцев, он практические останавливается в своем развитии. Дети плохо растут, затормаживаются в развитии. Это в конечном итоге может привести и к смерти, очень высокая смертность в домах ребенка.

Кремер: Вы сейчас перечисляете, на мой взгляд, довольно очевидные вещи. Неужели люди, которые работают в детским домах, этого не знают?

Синяева: Они, конечно, знают. Наверное, 90% людей там приходят практически с улицы из обычных детских садов. Обычный персонал не знает, они трактуют поведение этих детей так, как сами считают нужным в меру своего житейского опыта. У нас есть такие кадры, где женщина, которая проработала всю свою жизнь в доме ребенка, говорит: «Этот глупый, из него ничего не получится». Я говорю: «У него есть депривация?» Перед этим нам психолог говорил, что у всех, просто потому что интернатные условия. Она говорит: «Депривация? Да ну».

Казнин: Где можно посмотреть этот фильм помимо завтра в «Художественном»? Может быть, вы собираетесь выложить в интернет.

Синяева: Мы собираемся.

Казнин: И на какие деньги вы снимали?

Синяева: Мы собираемся выкладывать на свой сайт www.film-blef.ru, там есть еще наш манифест, что мы хотим, гражданские инициативы, чтобы подписать амнистию для детей-сирот, может быть, даже обратиться к Михаилу Ходорковскому, чтобы он обратил внимание на эту проблему, потому что более 120 тысяч детей у нас находится в общем-то в заключении – по-другому никак нельзя назвать. Фильм снимали на помощь неравнодушных людей, друзей. Сейчас я просто поражена, в Фейсбуке открыли группу «Блеф, или с Новым годом в каждое сердце», и буквально за несколько недель собралась большая группа людей из разных городов, они приезжают завтра на показ из Питера, Самары, даже из Канады, люди делают пресс-центр, рассылают пресс-релизы, всячески способствуют. Я им безмерно благодарна. Пока есть такие люди, стоит жить. Сразу же после премьеры мы выложим фильм на сайте.