Экс-глава Банка Москвы Андрей Бородин: я не хочу провести остаток жизни в судебных разбирательствах в Лондоне

Желнов: Андрей Фридрихович, сколько сейчас уголовных дел в сумме заведено на вас? Можно запутаться. Самое главное и громкое дело – это превышение должностных полномочий по выдаче кредита ЗАО «Премьер Эстейт», по которому как свидетель в деле проходила жена бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова Елена Батурина. Сейчас новое дело по махинациям, еще было дело о хищениях на 600 с лишним миллионов рублей. Сколько всего дел?

Бородин: По нашим подсчетам, пять, хотя нельзя исключить, что какие-то дела следствие ведет втайне от нас.

Желнов: Вы пытались обжаловать дело, связанное с «Премьер Эстейт», после того, как следствие уже завершило свою работу?

Бородин: Следствие свою работу не завершило. Дело по-прежнему продолжает расследоваться, поэтому говорить о том, что в этом деле поставлена следствием точка, было бы преждевременно.

Желнов: Каков срок рассмотрения этого дела? Потому что два года назад следствие должно было его завершить в июле 2012 года. То есть срок рассмотрения постоянно продлевается?

Бородин: Да, оно продлевается в связи с тем, что никто из участников этого дела не находится под стражей, то у следствия есть возможность продлевать расследование практически до бесконечности.

Желнов: С какой целью это делается, с целью затянуть это дело? Ведь, по-моему, все должно быть уже расследовано, три года история с «Премьер Эстейт» и с кредитом в 12,5 миллиардов рублей тянется. По вашему мнению, какова цель такого затяжного рассмотрения дела?

Бородин: С моей точки зрения, следствие понимает, что это дело имеет крайне невысокие перспективы даже в российском суде. Фабула дела такова, что я и мои коллеги обвиняемся в хищении 11 с небольшим миллиардов рублей у банка, следствие установило, что это деньги ушли на счета Елены Батуриной и еще двух бывших акционеров компании «Интеко», к этим лицам следствие никаких вопросов и претензий не имеет.

Насколько мы знаем, эти деньги не были заморожены, и полиция не предпринимали никаких мер для того, чтобы, допустим, наложить арест на эти средства до выяснения всех деталей. То есть, получается, мы украли, отдали эти деньги чужим людям, чужие люди прекрасно себя чувствуют, а мы оказываемся преступниками. Ситуация абсолютно абсурдная. Дело высосано из пальца и, на мой взгляд, никакой судебной перспективы не имеет.

Желнов: Под «чужими людьми», которым вы эти деньги отдали, вы имеете в виду Елену Батурину?

Бородин: Да, я имею в виду бывших акционеров компании «Интеко».

Желнов: Вы сказали, что эти «чужие люди» сейчас себя прекрасно чувствуют. Что вы имеете в виду – то, что следствие оставило их в покое, и Батурина вместе с Лужковым даже свидетелями не проходят по делу Банка Москвы?

Бородин: Я не знаю насчет статуса Батуриной, но та информация, которая есть, говорит о том, что к этим людям не предъявлено никаких претензий, к их деньгам не предъявлено никаких претензий. Если у следствия нет вопросов к тем, в чью пользу деньги похищены, то понятно, что и само дело сфабриковано, и никак не может в нем быть поставлена логическая точка. Логической точкой было бы прекращение этого дела. Но следствие, безусловно, на это пойти не может.

Если в течение четырех лет идет расследование, а потом выяснится, что все это было незаконно, я думаю, что многим людям их начальство задаст вопросы, почему в течение такого времени были потрачены государственные деньги, время следователей, время прокуроров, время экспертов, а потом вдруг выяснится, что все это было лишь чьей-то фантазией. Я думаю, что следствие находится в очень сложной ситуации и не знает, что ему делать, поэтому происходят эти постоянные продления.

Желнов: То, что к Батуриной со стороны Следственного департамента больше нет вопросов, она приезжала в Москву один раз, и уже тогда было заявлено, что она не будет проходить по этому делу даже свидетелем, не говоря уже об изменении статуса, это никак, я понимаю, с ваших слов, не сказалось на вас и на деле вообще – выход Батуриной?

Бородин: Это должно было бы сказаться, но это не сказывается в силу того, что я только что сказал.

Желнов: Вы неоднократно заявляли, что против вас и ваших партнеров все, что происходит, - это политическое преследование. Если это политика, то тогда чего российская сторона добивается, учитывая, что вы уже официальный политический беженец, и понятно, Великобритания не экстрадирует, как правило, тех, кому дает такой статус? Чего тогда добиваются?

Бородин: Я думаю, что система, однажды начав работать, я имею в виду правоохранительную систему, она, к сожалению, еще со сталинских времен должна совершить полный круг своей работы. С другой стороны, то, что Великобритания признала наше дело политическим, явно не является указом для российских властных структур. В этой связи они продолжают свою работу, не теряя надежды, может быть, однажды обратиться к Великобритании с очередными заявлениями и запросами об экстрадиции.

Я думаю, что на следователя оказывается серьезное давление со стороны тех лиц, которые участвовали в захвате Банка Москвы, тех лиц, чья роль была позднее мною полностью отображена. Я говорю о бывшем президенте России господине Медведеве, его советнике господине Юсуфове, председателе банка ВТБ Костине, мэре Москвы Собянине и еще о некоторых других людях. Я думаю, что все эти люди пытаются оказывать давление на следствие с тем, чтобы добиться нужного результата.

Ну и не будем забывать еще об одном моменте: как известно, под санацию Банка Москвы государство выделило гигантские деньги. Я неоднократно говорил, что Банк Москвы не нуждался в санации в тот период, когда я возглавлял его, в тот период, когда происходил захват Банка Москвы. Следовательно, если дела, которые сейчас ведутся против нас, будут окончены, неизбежно встанет вопрос, почему и на каких основаниях были государством выделены гигантские деньги, в чьих интересах они были выделены. Я думаю, что у многих людей есть поводы опасаться такого разворота событий.

Желнов: Вы много раз и сейчас называли имя бывшего президента Медведева и бывшего министра энергетики Игоря Юсуфова, и главу ВТБ Андрея Костина в контексте поглощения Банка Москвы и заинтересованности в этом поглощении. Перечисление этих громких имен стало основанием в Великобритании для того, чтобы вы получили политическое убежище в 2013 году?

Бородин: Я не готов вам рассказать, как работает система внутренних дел Великобритании, поскольку не имею никакого представления, что происходит внутри. Со стороны лица, которое просит политическое убежище, требуется составить заявление и приложить к нему все документы, доказательства того, что та история, которая рассказана, действительно имела место. А уже потом соответствующие службы внутри этого министерства решают, правда это или неправда, нужно ли этому верить или не нужно. Я думаю, что просто название имен высокопоставленных чиновников не гарантирует принятие положительного решения, но это такой черный ящик, внутрь которого обычный человек заглянуть не в состоянии.

Желнов: Какие у вас есть доказательства причастности к вашему делу тех лиц, которые вы перечисляете? Помимо встреч с ними и переговоров с Костиным, тогда еще добровольных переговоров о вхождении ВТБ в капитал Банка Москвы, какие еще есть свидетельства причастности, в частности, Медведева?

Бородин: Я не хотел бы сейчас подробно останавливаться на всех свидетельствах, которые мы передали в компетентные органы Великобритании. Но думаю, что то, что правительство Великобритании приняло такое решение, говорит о том, что у нас были веские доказательства говорить о причастности именно этих лиц к захвату Банка Москвы.

Желнов: Правильно ли я понимаю, что перечисление именно этого ряда лиц стало весомым аргументом для британской стороны предоставить вам политическое убежище, иначе в чем политика тогда?

Бородин: Перечисление этих лиц вкупе с имеющимися свидетельствами документальными их участия.

Желнов: Это какого рода, хотя бы проговорите свидетельства: это аудиозаписи, видеосъемка? Я так понимаю, что с Медведевым вы вообще не встречались и не контактировали на тот период.

Бородин: Я не хотел бы погружаться в такую детализацию, поскольку дело еще не закрыто, это может еще быть использовано когда-либо, поэтому я не хотел бы уходить сейчас в такие детали.

Желнов: Использовано кем – английской стороной или российской?

Бородин: Может быть, это еще мне понадобиться для каких-то разбирательств.

Желнов: После того, как президентом страны стал Владимир Путин, вы не пробовали добиваться, может быть, через суды, через конфиденциальные разговоры пересмотра ваших дел? Евгений Чичваркин, например, ваш коллега и сожитель по Великобритании, напрямую говорил, что Дмитрий Медведев помогал ему в том, чтобы закрыть те уголовные дела, которые были когда-то заведены в отношении «Евросети». В вашем случае при президентстве Путина не пробовали ли вы сыграть на этом и как-то договориться, если вы считаете это политически мотивированным?

Бородин: Не забывайте о том, что помимо Медведева в этом процессе участвовали и другие люди, близкие к нынешнему президенту России. Поэтому с моей стороны было бы достаточно бессмысленно обращаться напрямую к президенту Путину и пытаться искать какого-то примирения, тем более, я не считаю себя виновным ни по одному из имеющихся уголовных дел. Я думаю, что я занял четкую позицию по отношению, на какой стороне баррикады я нахожусь.

Не будем забывать о том, что именно президент Путин в свое время рекомендовал Медведева на эту позицию. Поэтому все, что происходит, происходит при участии определенных лиц, но за этим стоит система. А система была выстроена вокруг президента Медведева или вокруг президента Путина или премьера Путина. Эта система заточена на то, чтобы отнимать бизнесы, расправляться с людьми, которые не согласны с теми или иными решениями касательно их бизнеса. Вы знаете, против меня работает система, которую олицетворяет определенные лица. Но повторю еще раз: система была взращена при другом человеке, не при Медведеве.

Желнов: Я понял. Вы говорите о своей невиновности, но об этом говорят все, ни один человек, уехавший в Великобританию, не говорил по понятным причинам о своей виновности. Тем не менее, ваши коллеги – и тот же Чичваркин, и покойный Березовский – заявляли о невиновности, пытались все равно контактировать с российской властью и пробить себе возможность вернуться либо через закрытие дел, либо через письма, как в случае с Березовским. Вы отсекаете всяческие возможности для возвращения в Россию, как я понимаю из ваших слов сейчас?

Бородин: До тех пор, пока в стране существует нынешняя власть и нынешний режим, я не питаю иллюзий насчет своего возвращения в страну.

Желнов: Связываете ли вы ваше дело, дело Банка Москвы сейчас, уже по прошествии времени с отставкой Лужкова и фактическим отъездом из страны Батуриной и самого Лужкова, который больше бывает сейчас в Лондоне, в Калининграде, чем в Москве?

Бородин: Безусловно, толчком к атаке на Банк Москвы, да и на другие бизнесы, которые работали в рамках Москвы, была отставка Лужкова. Я думаю, что, безусловно, основным стимулом атаки на Банк Москвы был тот факт, как Лужков уходил, что это происходило с большим скандалом. Человека, который в течение многих лет пользовался высоким авторитетом, репутацией, был награжден огромным количеством государственных наград, выкинули в течение получаса с формулировкой «за утрату доверия».

Безусловно, это был афронт для Кремля. И, конечно, такой афронт должен был быть наказан и наказан не только по отношению непосредственно к бывшему мэру Москвы, но и по отношению к тем людям, к тем бизнесам, кто, по мнению Кремля, мог впоследствии оказать Лужкову какую-либо политическую поддержку, финансовую.

Желнов: Тем не менее, ни к Лужкову, ни к Батуриной, как мы сейчас понимаем, следствие никаких претензий не имеет, а к вам имеет, и вполне конкретные претензии.

Бородин: Я могу только догадываться, почему к Юрию Михайловичу…

Желнов: Почему? Расскажите, очень интересно.

Бородин: С моей точки зрения, надо искать ключ к разгадке этого вопроса в истории с продажей «Интеко».

Желнов: То есть добровольная продажа по хорошей цене, и что происходит? Как я понимаю с ваших слов.

Бородин: То же самое же предлагалось на первоначальном этапе и мне, когда Юсуфов от имени Медведева говорил: «Продай мне этот пакет»…

Желнов: Так вы же хотели продать свои 20%, вы же добровольно участвовали в операции по продаже вашего пакета акций.

Бородин: Разрешите мне закончить. Я думаю, что рецепт всегда один – ты должен это сделать, сделать беспрекословно, продать по той цене, которая тебе будет названа, в результате чего ты получаешь индульгенцию от уголовного преследования. В моей ситуации все было несколько сложнее, поскольку Юсуфов на определенном этапе, видимо, начал конкурировать с ВТБ за этот пакет, поэтому и произошли такие обстоятельства. Возможно, я чего-то еще не знаю.

Отвечая на ваш вопрос, почему нет претензий к бывшему мэру Москвы, я считаю, что разгадку надо искать именно в продаже «Интеко». Ну и, возможно, второе соображение, что власть не может себе позволить, что человек в течение двух десятилетий, возглавлявший Москву, вдруг станет фигурантом уголовного дела, тем более, дела, которое не имеет под собой никаких оснований.

Желнов: А за сколько вы свой пакет Юсуфову продавали? Вы тогда не комментировали никак – ни в интервью «Ведомостям», ни в интервью Forbes. Какова  была цена сделки на тот момент в 2011 году или в конце 2010 года, когда вы продали добровольно, кстати, свой пакет в 20%?

Бородин: Я бы не сказал, что это случилось добровольно. Те структуры, в которых я с моим партнером были бенефициарами, продали Юсуфову свой пакет за сумму чуть менее 800 миллионов долларов.

Желнов: Вы сейчас не намерены опять же подобно покойному Борису Березовскому или другим бизнесменам подавать в суд, называть эту сделку нерыночной, я имею в виду подавать в суд на господина Юсуфова, Виталия Юсуфова? Вы считаете, что с вами рыночным способом, по крайней мере, при обретении этого пакета обошлись?

Бородин: Я думаю, что, безусловно, обошлись нерыночным способом с учетом того, что я вообще не имел намерений продать этот пакет и выходить из бизнеса. Я думаю, что говорить о моей доброй воле в этом вопросе не приходится. Но я и не хотел бы остаток активной жизни провести в разбирательствах в Лондоне, если только меня к этому не будут подталкивать мои оппоненты.

Желнов: А почему не хотели? Если справедливость должна восторжествовать, и вы считаете ту цену 800 нерыночной или другие действия, последовавшие после продажи, незаконными, почему вы не пытаетесь это никак оспаривать?

Бородин: Я еще раз говорю: такой процесс займет не менее пяти, а, может, десять лет. Я не хочу тратить эти годы своей жизни на то, чтобы судиться из-за денег. У меня есть  более мне приятные и интересные вещи, которым я хотел бы посвятить эти годы.

Желнов: С кем-то из представителей российской власти, которые бывают в Лондоне, или бизнеса российского крупного вы общаетесь, поддерживаете связь или совсем разорвали все мосты с Россией?

Бородин: Понятно, что из представителей власти никто со мной сейчас общаться не будет, поскольку это, я думаю, чревато для этих людей. Я общаюсь с некоторыми товарищами, друзьями, с кем мы общались в Москве. Но, безусловно, круг общения сузился по понятным причинам, многие люди дуют, как говорится, на воду.

Желнов: Ваши другие коллеги, обвиняемые по этому новому делу, о чем стало известно на прошлой неделе, о мошенничестве, валютные курсы, продажа-перепродажа, ваш зам Дмитрий Акулинин, бывший вице-президент банка Алексей Сытников, трейдер, а также начальник одного из профильных управлений банка. Я правильно понимаю, что все эти люди сейчас, подобно бывшему менеджменту «ЮКОСа», тоже в Лондоне находятся. И вы с ними контактируете?

Бородин: Вы знаете, я не хотел бы говорить от имени этих людей об их местонахождении или о том, чем они сейчас занимаются. Я думаю, что с моей стороны это было бы неправильно. Поэтому я предпочитаю промолчать.

Желнов: Но МВД ссылалось на то, что Акулинин тоже получил статус политического беженца год назад, как и вы. Вы можете это подтвердить?

Бородин: Еще раз: я готов говорить только за себя.

Желнов: Я хочу еще спросить про арест имущества, два года назад, точнее, арест активов на 400 миллионов долларов, речь о банковских счетах ваших. Что с этими активами  стало? Была ли арестована ваша какая-то недвижимость в России или за рубежом?

Бородин: С этими активами ничего не стало, они в сохранности. Швейцарские власти продолжают расследование. Я надеюсь, что адвокаты, представляющие мои интересы в Швейцарии, смогут их убедить, что дела в России, на основании которых Швейцария проводит расследование, являются сфабрикованными, политически мотивированными. Я с большим оптимизмом смотрю на ситуацию в Швейцарии.

Что касается арестов недвижимости,  правоохранительные органы арестовали мой подмосковный дом, но я не очень об этом сожалею, поскольку в ближайшие годы я все равно не смог бы им воспользоваться.

Желнов: Сейчас вот эти деньги, 400 миллионов, как я понял, ваши адвокаты находятся в контакте со швейцарскими представителями Минюста, эти деньги разморожены, они доступны вам?

Бородин: Нет, они не разморожены. Они работают, но не разморожены.

Желнов: Если говорить о ваших активах нынешних, там оставались какие-то сотые одного процента доли в Банке Москвы. Что-то еще есть у вас, какой-то бизнес в Англии или в других странах? В России что-то осталось из активов?

Бородин: Бизнесом я сейчас не занимаюсь. Все, что было возможно арестовать в России, наши доблестные органы арестовали. Что касается других юрисдикций, я по понятным причинам не хотел бы распространяться на эту тему.

Желнов: Если говорить об арестованном доме подмосковном. В мире, в Европе, в Лондоне имущество ваше не арестовывалось?

Бородин: У меня в Лондоне и нет имущества, поэтому арестовывать в Лондоне нечего.

Желнов: Как нет, а этот большой дом, в котором вы предпочитаете давать интервью, находясь в Англии?

Бородин: Я не предпочитаю давать интервью в том месте, где я живу. А, с другой стороны, я бы не стал верить газетным сообщениям относительно прав собственности на то поместье, в котором я действительно со своей семьей живу. 

Желнов: То есть вы настаиваете на том, что это арендованная недвижимость в Англии?

Бородин: Я говорю о том, что я им не владею.

Желнов: Ваши лондонские коллеги опять же по эмиграции, например, Березовский, или мы берем Владимира Гусинского, они, как правило, ограничены в передвижении по миру, потому что, если существует закон об экстрадиции со странами европейскими, то опасно в них появляться. На вас тоже эта опасность распространяется, и вы не можете покидать пределы Великобритании, будучи в международном розыске?

Бородин: Целый ряд государств предоставил мне возможность посещать эти страны. Я воспользовался такими возможностями. Безусловно, нельзя говорить о том, что я перемещаюсь по миру свободно, тем не менее, я имею возможность покидать пределы Англии.

Желнов: Это европейские страны? И каким образом они предоставили вам гарантии в ситуации, когда вы в розыске по линии Интерпола?

Бородин: Я не хотел бы говорить о географическом расположении этих стран, но да, это страны, которые рассмотрели заявления моих адвокатов и сообщили о том, что они гарантируют мне свободное пребывание на территории этих государств.