Экономист Михаил Дмитриев:«Единственный способ быстро изменить ситуацию – девальвация рубля. Это очень болезненное лекарство, которое может стать хуже самой болезни»

Горянов: Скажите, что происходит в российской экономике? Неужели все так плохо, как кажется? Например, Фонд «Общественное мнение» показал опрос, в котором более 40%  людей говорит о том, что вот-вот наступит кризис. Они правы или нет?

Дмитриев: С точки зрения кризиса стагнация уже в России наступила. Мы не знаем, продолжится это или нет, превратится ли оно в депрессию или кризис. Но в любом случае ситуация достаточно пессимистична. Население почувствовало это позднее, чем бизнес.

Горянов: А бизнес уже чувствует давно?

Дмитриев: Бизнес чувствует это примерно с середины прошлого года, когда прекратился рост инвестиций и начало торможение экономики. Население почувствовало это гораздо позднее, потому что заработные платы продолжали расти весь 2013 год, продолжали расти доходы населения. Основной удар начала кризиса пришелся на бизнес, у которого произошло резкое снижение прибыли.

Горянов: Вроде бы у нас новый экономический блок в правительстве. Их действия выглядят адекватными на текущий момент?

Дмитриев: Тот курс, который правительство продолжало в 2013 году, был сформулирован президентом сразу после выборов весной 2012 года. С точки зрения экономической конъюнктуры, с которой Россия столкнулась, оказался ошибочным. Оказались неверные бюджетные приоритеты. Установка на резкое ускорение роста зарплаты бюджетникам привела к тому, что этот рост зарплаты стал подталкивать предприятия коммерческого сектора к конкуренции с бюджетным сектором за рабочую силу и к росту заработных плат  сверх финансовых возможностей предприятий. Все это происходило на фоне растущих издержек российских экспортеров, у которых экспорт становился все менее и менее рентабельным при нынешних ценах на нефть и других сырьевых ресурсах. В результате мы получили в первом полугодии 2013 года резкое падение прибыли предприятий. Прибыль сократилась на 22% в первом квартале, на 29% во втором. За падением прибыли пошло сокращение инвестиций.

Горянов: Соответственно, сокращение налогов и секвестр бюджета.

Дмитриев: Да, пошло сокращение налогов, поскольку снизилась рентабельность сырьевых отраслей. Доля налогов ВВП в первом полугодии 2013 года оказалась по многим налогам ниже, чем в кризис 2009 года.

Горянов: Михаил, сегодня правительство, в частности Минфин приняло такое решение, чтобы инвестировать деньги в фонды национального благосостояния в суверенные корпоративные акции и облигации. Вроде бы правильное решение для того, чтобы отправить деньги, которые ушли из пенсионной системы, обратно на фондовый рынок. Хорошее решение или плохое?

Дмитриев: В принципе это решение – свидетельство о том, что власти, наконец, поняла, в чем состоит проблема, но оно нынешнюю ситуацию вряд ли помоет исправить. Примерно так же власти отреагировали в конце третьего квартала – в начале четвертого квартала 2008 года, направив часть денег фонда национального благосостояния на фондовый рынок. Но уже тогда настроения инвесторов настолько ухудшились, что это практически ничему не помогло.

Горянов: А что было бы правильным? Есть ли какое-то решение, чтобы быстро запустить экономику на траекторию роста?

Дмитриев: Я думаю, что свободы маневра у властей практически не осталось. Единственный способ быстро изменить ситуацию – это девальвация рубля. Но это очень болезненное лекарство, которое может оказаться почти хуже самой болезни, поэтому власти пока боятся его применять. В отсутствии девальвации они вынуждены проводить прокризисную кредитно-денежную   бюджетную политику, они зажимают бюджет, поддерживают искусственно высокие процентные ставки. И все потому, что боятся, что лишние деньги придут на валютный рынок и начнут обваливать рубль.

Горянов: Насколько глубоко нужно девальвировать рубль, чтобы это привело к макроэкономическому эффекту и к росту?

Дмитриев: Если это будет происходить зимой в сезон, когда происходит естественно уменьшение давления на рубль, зимой падает импорт, при этом экспортная выручка вырастает благодаря сезонному спросу на энергию в Европе, тогда возможно отделаться девальвацией в 10-15%. Если это будет сделано позднее, предсказать последствия девальвации будет труднее.

Горянов: То есть это рубль к доллару 40?

Дмитриев: Я не берусь делать прогнозы, но я думаю, девальвация 10-15% будет достаточно при нынешних структурных дисбалансах.

Горянов: Скажите, а внешние шоки.  Мы ждем, что Америка может объявить технический дефолт буквально в начале ноября. Уже вчера агентство Fitch намекнуло  на то, что нужно снизить рейтинг ААА Америки, а это приведет к каким-то существенным последствиям. Договорятся или нет в Америке?

Дмитриев: На самом деле российская экономика вползла в стагнацию практически на ровном месте. Тогда, когда европейская экономика начала выбираться из рецессии, американская экономика продолжала неплохой экономический рост. Но если произойдут самые неблагоприятные события в Америке, например, будет объявлен временный дефолт по госдолгу США, то это вызовет торможение всей мировой экономики, и в России стагнация, скорее всего, перейдет в рецессию. Это крайне неприятный и очень опасный для нас сценарий.

Горянов: То есть никакой тихой гавани у нас нет?

Дмитриев: Сейчас тихой гавани в России нет, мы споткнулись на ровном месте. Если к этому прибавится еще и реальные внешние препятствия для экономического роста, то рецессии практически не миновать.

Горянов: А в 2008 году спасли экономику деньгами. Сейчас есть эти деньги или нет, чтобы снова реинвестировать их?

Дмитриев: Сейчас размеры резервных фондов  процент к ВВП в два раза ниже, чем были тогда, при этом структурные проблемы российской экономики достаточно серьезны. Более-менее резервных фондов хватит для того, чтобы поддержать экономику в случае относительно неглубокого и непродолжительного падения. Но больше, чем на год-полтора этих денег не хватит.

Горянов: У меня складывается ощущение, что президент не расценивает так пессимистически ситуацию, как вы. Он говорит: «Слава Богу, это еще не кризис». Значит ли это, что он действительно понимает, видит, что происходит, как вам кажется?

Дмитриев: То же самое президент говорил вплоть до декабря 2008 года, когда российская экономика уже вошла в глубокий штопор. Это естественное поведение властей, они стараются не нагнетать обстановку и смягчать негативные настроения участников рынка.

Горянов: А это какая-то экономическая слепота? Как это объяснить?

Дмитриев: Нет. Я думаю, что сейчас президент крайне встревожен. Не случайно жесткая установка властей на максимальное наращивание резервных фондов. В начале года туда было перечислено 713 миллиардов рублей. Все это делалось в ожидании потенциального сильного торможения экономики.

Горянов: Как мы с вами знаем, при этом происходит секвестр бюджета в регионах, во многих очень серьезное положение. Некоторые регионы сильно не дополучили налогов, приходится сильно ужиматься. Это может привести к каким-то новым протестам уже экономического, но не политического толка?

Дмитриев: Даже если рост в российской экономики в целом будет близок к нулевому, как минимум в 20-30% регионов это будет означать экономический спад. Например, на Кузбассе такой спад, сопровождающийся снижением зарплат, уже происходит. Число таких регионов будет нарастать, потому что российская экономика всегда в региональном плане развивается неравномерно. В тех регионах, которые будут особенно затронуты кризисом, скорее всего, начнутся экономические протесты. Наше весеннее исследование показало, что в региональных столицах свыше половины населения заявляет о намерениях участвовать в акциях протеста в случае начала экономического кризиса.

Горянов: Соответственно, сильно будет расти безработица.

Дмитриев: По поводу безработицы я буду достаточно острожен. Дело в том, что сейчас при даже очень быстром и экономически необоснованном росте заработных плат безработица находится на уровне близком к историческому минимуму. Исторический минимум – это 5,2%, он был достигнут в 1991, в начале перехода к рыночной экономики. Ежегодно предложения труда снижается на 1% из-за демографических причин, и это несколько смягчает потенциальный уровень безработицы в случае экономического кризиса.

Горянов: А как вы расцениваете действия правительства? Помните, статью Медведева «Время простых решений прошло»? Вам кажется, что Дмитрий Медведев правильно оценивает ситуацию и дает правильные рецепты для лечения российской экономики?

Дмитриев: В целом его обеспокоенность вполне обоснована, но правительство очень слабо реагирует на реальное развитие ситуации. Меры, которые правительство осуществляло, якобы, в целях борьбы с кризисом в течение последних 4-5 месяцев, наоборот носили прокризисный характер. В частности это относится к замораживанию тарифов естественных монополий, которые резко сокращают потенциальную инвестицию в 2014 году, не сильно облегчают положения отраслей потребителя услуг естественных монополий.

Горянов: Вроде раньше говорили, что хорошо заморозить тарифы естественной монополии, сократить инфляцию.

Дмитриев: Дело в том, что с точки зрения влияния на рентабельность, падение которой является главной причиной падения инвестиций, замораживание тарифов естественных монополий увеличивает рентабельность на 0,1 - 0,4 процентного пункта в областях обрабатывающей промышленности. В то время как рост зарплат, навязанный политикой властей, реально привел к падению рентабельности на 10 процентных пунктов. Это гораздо более значительная величина, чем все эффекты экономии на издержках естественных монополий. При этом сама инвестиционная программа естественных монополий сильно пострадает, и падение инвестиций по этой причине составит 700-800 миллиардов рублей- это полтора процента ВВП. Ни в каких других отраслях дополнительные инвестиции при этом не возникнут.

Горянов: То есть это ошибка?

Дмитриев: Это была серьезная ошибка властей.

Горянов: А вот еще, если не ошибка, то вызывающее у меня, мягко говоря, протест, решение изъять, по сути, давайте называть вещи своими именами, деньги будущих пенсионеров, то есть как-то изменить правила пенсионной системы. Что это было?

Дмитриев: Это является отдаленным последствием ускоренного роста зарплат у бюджетников. Дело в том, что все ресурсы бюджета последние полтора года были брошены на военные расходы и на рост бюджетных зарплат. В результате происходит быстрое отставание пенсии от роста зарплаты. Рост пенсии в первом полугодии был в два раза медленнее, чем рост зарплат. Правительство в отчаянии, боясь нарастания социальной напряженности, попыталось решить эту проблему путем замораживания пенсионных накоплений и направлением их на текущие расходы.

Горянов: Но это же слом правил игры и полный подрыв доверия к пенсионной системе.

Дмитриев: С точки зрения влияния на поведение инвесторов это решение пришлось как нельзя не кстати, потому что само замораживание пенсионных накоплений было осуществлено  в весьма противозаконным формате. Было нарушено свыше десяти федеральных законов, включая…

Горянов: Министр Топилин сказал, что…

Дмитриев: Гражданский кодекс, бюджетный кодекс, и Конституцию РФ,

Горянов: Вот именно. Министр Топилин сказал: «Сегодня один закон, завтра другой, перепишем».

Дмитриев: Совершенно верно. Поскольку речь идет об инвестициях, которые затрагивают интересы 27 миллионов российских граждан и их будущие пенсионные накопления, то в глазах инвесторов это означает одно. С простыми инвесторами, если они не принадлежат к числу будущих пенсионеров, власти будут церемониться еще меньше. В глазах инвесторов это мало чем отличается от обычного рейдерского захвата, которым пользуются компании приближенные к властям, для инвесторов это очень неприятный сигнал. Все это происходило в третьем квартале, когда и без пенсионных накоплений настроение инвесторов ухудшилось. Корпоративный сектор в третьем квартале вывел рекордные 24 миллиарда долларов за пределы России. Это был чистый отток капитала из нефинансового сектора, при этом доля прибыли, которую реинвестируют иностранные инвесторы, снизилась с 40 до 25%, это рекордно низкий уровень за последнее время, предприятия вместо того, чтобы инвестировать, накапливать деньги на депозитах, готовясь, возможно, выйти на валютный рынок при первой возможности. Рост депозитов предприятий ускорился примерно в два раза и сейчас превышает рост кредитов, хотя в начале 2013 года он был в два раза медленнее, чем динамика кредитов предприятия.

Горянов: А есть какая-то консолидированная позиция между Кремлем и Белым домом или эти позиции абсолютно разные, они как лебедь, рак и щука растаскивают принятие правильных решений в разные стороны?

Дмитриев: Сейчас уже трудно понять, как распределяются решения между Кремлем и Белым домом. Например, решения по замораживанию пенсионных накоплений явно было инициировано Белым домом, хотя и при участии социального блока правительства. В любом случае такие решения  как замораживание тарифов естественных монополий неожиданные и не очень предсказаны рынком. Замораживание пенсионных накоплений – это движение слона в посудной лавке, резкие, но непродуманные решения, которые в нынешних условиях усугубляют торможение экономики.

Горянов: Но ждать какого-то коллапса огромного, апокалипсиса нам не стоит?

Дмитриев: Если в Америке объявят дефолт, то он придется на крайне уязвимое состояние российской экономики. В этих случаях нас может ждать серьезная рецессия.