Доктор Z: ад можно победить только изнутри, для этого я сегодня пришел в Госдуму

Именно Заякин нашел сведения о недвижимости Владимира Пехтина во Флориде. Последовавший за этим скандал привел к отставке депутата. Андрей Заякин ведет блог, где публикует сведения о недвижимости других чиновников за рубежом, плагиате в диссертациях депутатов и прочих нарушениях, данные о которых он находит в открытых источниках.

Встречу в Госдуме организовали, чтобы научить заниматься подобными расследованиями всех желающих. На мастер‑класс собралось около 50 человек. Они разместились прямо на главной лестнице в здании Госдумы. Ни в один из залов парламента собравшихся не пустили, сославшись на регламент. Депутатов лекция Заякина не заинтересовала, слушали блогера в основном общественные активисты.

Сергей, участник встречи: Эти данные в основном все находятся в открытом доступе, любой пользователь сети может зайти, посмотреть, проверить наших законотворцев. Очень хочется посмотреть, как получается. Эти громкие разоблачения, начиная от недвижимости за рубежом, и кончая липовыми диссертациями. Очень интересно. Я участвовал как наблюдатель в двух выборах: президентских и областных, -  и понимаю, какой ужас творится.

А сам Андрей Заякин был у нас в студии.

Лобков: Добрый вечер, загадочный Доктор Z.

Заякин: Добрый вечер. Я рад приветствовать вас и слушателей, зрителей канала «Дождь». Я не думаю, что я сколь-нибудь загадочен, но только что и вполне открыто без тайн и открыто рассказывал, как  и кто может простыми усилиями найти интересные факты из жизни депутатов.

Лобков: Про своего депутата.

Заякин: В частности, про своего депутата.

Макеева: А вы в Госдуме почему это организовывали? Вы думали, придут депутаты или нет? Кроме Дмитрия Гудкова, который все это организовал.

Заякин: Если вы знакомы с христианской догматикой, вы сталкивались с таким тезисом, что уничтожить ад можно, только спустившись в ад. Двери ада заперты изнутри. В этом смысле более чем логично пытаться говорить обществу о плагиате депутатских диссертаций, именно находясь в ее стенах.

Лобков: Если пользоваться вашей терминологией, вас пустили только в чистилище.

Заякин: Чистилище – это католический догмат. Вполне лестница Госдумы сойдет за тот ад.

Лобков: В чем заключается ваша методика. Вы ищете прямо через обычные поисковые системы Гугл, Яндекс, или вам приходится заходить на какие-то специализированные базы данных, которые недоступны простому человеку?

Заякин: Я об этом говорил два часа, думаю, я просто по формату не уложусь, если буду рассказывать заново. Коротко скажу, что часть инструкций я уже публиковал в блоге. То, что касается диссертаций, они опубликованы на сервере diser.net, который в обозримом будущем станет сайтом, полноценным СМИ. Мы уже зарегистрировали СМИ, пока что речь идет о том, чтобы наполнить сайт позитивным содержанием, теми же инструкциями. Есть специализированные базы, в которых лежат отсканированные документы разных регистров разных стран. Есть хорошо организованные кадастровые базы, в которых кадастры поддерживаются в актуальном состоянии. В Америке они в основном бесплатны, но в Европе, наоборот – во Франции, Италии, Испании, странах, любимых нами для летнего отдыха, в которых депутатов можно найти и летом, и зимой, - эти базы платные. Их поддерживает государство по всей стране. Примерно за 20 евро можно получить абсолютно законным способом от иностранных правительств этих стран справки о том, у кого на Лазурном берегу, в Малаге, Аликанте, Форте-дей-Марми есть какие-нибудь объекты недвижимости.

Лобков: Есть страны, которые, чтобы поддержать свою экономику за счет богатых русских клиентов, закрывают эти базы?

Заякин: Я  с такими случаями не встречался. По крайней мере, с тем, чтобы это было сделано исключительно ради нас. В Америке ситуация такая, что базы там ведутся на уровне графств. И в силу разных исторических причин где-то эти базы давно и хорошо были сделаны, где-то они, наоборот, закрыты. Но закрыты не из-за нас, а из-за своих внутренних законодательных установок. Мы не сталкивались с тем, чтобы закрывали именно из-за нас.

Лобков: Отставка Пехтина уже показывает влияние соцсетей и интернет-расследований, но какой-то другой результат можете назвать? Например, кто-то что-то продал, избавился от своей недвижимости из чиновников и депутатов?

Заякин: Я таких случаев не наблюдал много. Можно вспомнить случай с господином Турчаком, который за несколько дней до опубликования расследования по нему Алексеем Навальным каким-то чудом узнал о том, что ему неплохо бы внести соответствующие данные в декларацию, затем, если мне не изменяет память (сейчас могу ошибиться), переписал активы на члена своей семьи. Не это главное. Самое главное – влияние на общественное мнение и создание публичности вокруг того или иного лица. А уже понесли они или нет какие-то экономические потери, случилось ли с ними что-нибудь в административном плане, меня уже не столько волнует. И потом, я много раз уже говорил, и еще раз хочу подчеркнуть: я считаю, что кто-то где-то купил усадьбу и не внес об этом данные в декларацию, это лишь внутренней депутатской или чиновничьей этики. В то время как подделка диссертаций – для меня вещь более серьезная, потому что я член академического сообщества (продолжаю оставаться активно работающим физиком, я не ухожу из специальности), и с точки зрения закона это уже серьезное правонарушение, за которое предусмотрена ответственность и по 146-й статье Уголовного кодекса. Об этом, к сожалению, говорят мало, а надо бы говорить больше.  

Макеева: После истории с Пехтиным ожидалось, что таких историй будет много. А на самом деле наступила длительная пауза. Это означает, что вы хотите передать свой опыт (я это многостраничное пособие даже распечатала) другим людям, общественным активистам, которые хотят этим заниматься, или вы сами собираетесь продолжать эту работу?

Заякин: Я сейчас преимущественно занимаюсь диссертационными вещами. Во-первых, это мне самому лично интереснее. Во-вторых, это гораздо более богатая, золотая жила для того, чтобы находить там веселые казусы из жизни нашей правящей корпорации. В-третьих, этим можно заниматься системно, в то время как любые находки подобного рода, как мы нашли у Пехтина, являются удачами. Это «жемчужины», которые не всякому ловцу достаются. Все-таки Пехтин был не один. Сегодня Дмитрий Гудков привел такую статистику (я сам ее не проверял, но слышал от него), что около 40 депутатов в течение нынешней весны, в течение полугода, покинули Госдуму по тем или иным мотивам, и вспомнил, что на самом деле таких кейсов, где что-то у кого-то находилось, было довольно много. Не все они выходили в свет через меня или людей, с которыми я сотрудничаю. Но вспомните, помимо Пехтина у нас был Маргелов, Аскендеров, Ананских, Турчак. Были другие персонажи, хотя это, подчеркиваю, находки, алмазы, а системно проще заниматься диссертациями.

Макеева: Как вы считаете, фальшивые диссертации – это основная проблема? Ученый мир, академическую среду потряхивает. Реформирование РАН – одна из главных, наверное, историй. Даже поддельные диссертации затмила этим летом. Что вы думаете по поводу реформирование РАН? Следите за этим?

Заякин: Я активно слежу, поскольку большинство моих друзей, так или иначе, связаны с наукой (те, с кем  я учился, работал и сейчас продолжаю работать). Все ошеломлены. Для тех, кто не читал второе чтение, и думают, что там все исправлено, я позволю заметить, что хотя формулировка о ликвидации РАН снята, но внимательный читатель заметит, что закон создает РАН  заново. Поэтому речь идет о том, что РАН разгоняется и создается новая структура с тем же названием даже не на ее материально-имущественной базе, потому что база уходит некоему странному, не прописанному в законе, так называемому федеральному органу власти, ни о формировании, ни о подчиненности, ни о составе которого в законе не сказано ни слова. С актом о разгоне РАН, который, видимо, будет принят скоро в третьем чтении, в начале сессии Госдумы, мы будем смело рапортовать старым НКВД-шникам, что их завет выполнен. Потому что полностью все, что оставалось от старой России, а то и настоящей России, которая нам дорога будет, зарыта этим катком бульдозера. Если  мы вспомним, что происходило в 1917 году, мы заметим, что были юридически распущены почти все институции дореволюционные. Даже церковь была юридическим образом неразрывно связан с государством, в силу роспуска самого государства она перестала существовать. Она осталась существовать экклезиологически, канонически, но не в смысле законов, не в смысле юрлица. А Академия наук выжила. Блестяще пережившая большевиков, расстрелявших моих родственников, вдруг погибла исключительно из-за того, что одного джентльмена сначала забаллотировали сначала на выборах в Академии, причем один раз – на выборах отделения, другой раз – уже общим собранием, когда по нему было создано специальное отделение, а теперь еще не выбрали в президенты.

Лобков: Давайте объясним телезрителям, кого вы имеете в виду.

Заякин: Кого имею в виду?

Лобков: Есть предположение, что это Михаил Ковальчук. Почему-то его имя все боятся произносить, даже вы. Самый смелый разоблачитель боитесь произнести фамилию Ковальчука. Вы имеете в виду?

Макеева: Просто был изящный способ донести информацию.

Заякин: Есть все основания полагать, давайте сформулируем это так.  Не хочется сталкиваться с нынешней Фемидой, она дама своенравная и капризная, к тому же повязку на глазах не носит.

Лобков: Вас могут упрекнуть ваши противники в том, что вы мстительный, злой человек, что вы делаете из чувства личной мести, иначе как можно объяснить желание докопаться, разоблачить. Вы им завидуете – я думаю, вы встречали такого рода упреки.

Заякин: Нет, как правило, я встречал исключительно положительные отзывы.

Лобков: Или что это заказ конкурентов.

Заякин: Разные больные безумные люди иногда публично произносят какие-то вещи, но в лицо мне никто никогда ни одного плохого слова не сказал. Наоборот, все подходят, жмут руку. Я считаю, что это один из правильных сигналов, что люди, которых я уважаю, с которыми я общаюсь, которых ценю, о моей деятельности отзываются положительно. Что касается мотивов, я считаю, что это неправильный методологический подход: вместо исследования вещи исследовать мотивы высказывания. Потому что мотив высказывания у человека может быть любой. Может, у меня болит голова, или, наоборот, я в припадке радости. Изучать нужно ложные или истинные высказывания, а по какому поводу я его делаю – это вопрос, касающийся моей биографии, который можно задать психоаналитику, который исследует меня. Я не считаю себя достойным и интересным субъектом исследования.

Макеева: Как вы считаете, это поддельные диссертации – проблема сегодняшнего дня, последнего времени? Есть такое мнение, что это было всегда, просто раньше нужно было заказать диссертацию какому-нибудь бедному студенту, аспиранту, а сейчас, когда есть интернет, это стало технологически проще. А на самом деле, ситуация, когда большие люди в большом социальном положении заказывали диссертации, а не писали их сами, вечная?

Заякин: Я буквально вчера разговаривал с одной почтенной дамой. Она вспомнила случай из 1960-х годов, когда ей предлагали за 3 тыс. тогдашних советских рублей написать диссертацию. И она отказалась. Это было и раньше, но не думаю, что в таких масштабах, и  настолько массово поражало бы именно власть имущих.

Лобков: С чем это связано? Почему они вдруг бросились писать кандидатские и докторские, и не писать, а присваивать? В чем заключается эта потребность? Связано ли это с тем, что у них уже есть недвижимость и это единственное, чего им не хватает?

Заякин: Чужая душа потемки. Я не хочу выступать в роли душеведа депутатов. Позовите господина Бурматова, спросите, в чем тайны его души, какие диковинные странные мотивы подвергли его сделать то, что он сделал. Для меня тайна за семью печатями, зачем люди идут на этот бред.