Дмитрий Песков: "Брежнев - это не знак минус для истории нашей страны, а огромный плюс"

Геворкян: Дима, мы с вами встретились в одном кафе. Помните, вы сидели со своими ребятами из института, а мы - с Аней Качкаевой. Вы же ходите в простые, обычные рестораны, кафе – как и мы все. Я провела здесь неделю, я вам хочу сказать – за всеми столами вокруг…

Песков: Идет обсуждение.

Геворкян: «Он возвращается. Зачем он возвращается?». Атмосфера его возвращения абсолютна не та, которая была в 2000-м, абсолютно не та, которая была в 2004-м. Есть фактор уставания – 12 лет, когда он на публике много. Вы это чувствуете, вы об этом думаете? Он это понимает? Или вы там за своей белой и красной стеной сидите и просто не понимаете, что витает в воздухе?

Песков: Нет белой стены. Там абсолютно прозрачная чугунная ограда.

Геворкян: Есть здание, есть должность, есть кресло.

Макеева: Чугунная – ключевое слово.

Малыхина: И ограда.

Песков: Действительно в Москве можно достаточно часто сейчас услышать слова «Зачем он возвращается?». Действительно многие говорят о брежневизации Путина, при этом говорят те люди, которые вообще ничего не знают про Брежнева.

Монгайт: А в чем принципиальное отличие?

Песков: Знаете, Брежнев – это не знак «минус» для истории нашей страны, это огромный «плюс». Он заложил фундамент экономики, сельского хозяйства и т.д.

Геворкян: Это застой.

Песков: Потом застой. Но застой по продолжительности был гораздо короче.

Геворкян: Дима, а экономика, которая «поехала»?

Песков: Поэтому мы запомнили застой. Он не ушел вовремя. Московский социум действительно склонен к таким суждениям. Эти настроения кардинально отличаются от немосковского социума. Мы очень много постоянно ездим по России, и там совсем другие проблемы, нежели у тех, кто живут в пределах Садового кольца, и тех, кто могут позволить тратить в день 2-3 часа, чтобы писать в блогах и социальных сетях.

Геворкян: В блогах-то пишут 40 миллионов, на секундочку. А они со всей страны.

Песков: Это те люди, которые на самом деле живут гораздо более прикладными проблемами, более прикладными вопросами. Это мелкие бизнесмены, которые пытаются встать на ноги, но их душат местные власти. Это региональные, районные служащие, которым не хватает зарплаты, которые интересуются, когда ее проиндексируют. Это мамы, которые не могут детей отдать в детские садики. Там более конкретные проблемы. Те самые проблемы, которыми во время своего премьерства Путин занимался как в автоматическом, так и в ручном режиме в силу той международной экономической конъюнктуры, с которой ему пришлось столкнуться. Вы не забывайте, что мы с вами могли, например, попасть в положение какой-нибудь из прибалтийских стран.

Макеева: Войти в Евросоюз, например. Сейчас неплохо в балтийских странах.

Песков: Если вы спросите у латвийских пенсионеров, которым сократили пенсии, что они выбирают – хорошие пенсии или Европейский союз, я не ручаюсь точно, какой будет ответ. Так это тот самый председатель правительства, который, несмотря на первый кризис, с которым столкнулась рыночная Россия – это был первый кризис, никто не знал, что делать…

Геворкян: 1998 еще был.

Песков: Это была нерыночная Россия, это было непонятно, что. Согласитесь.

Геворкян: Не вполне.

Малыхина: Вполне себе экономика функционировала уже, коммерческие предприятия существовали.

Песков: Была банковская паника? Не было. Был дефолт? Не было. Перешли ли наши стратегические предприятия во владение иностранного капитала? Не перешли. А потеряли ли мы с вами суверенитет, хоть частично? Не потеряли. И вот хочется обо всем этом рассказать тому самому социуму, который, что самое интересное, сидит в дорогих ресторанах, где нет ни одного свободного столика, ест вкусную итальянскую еду по 1200 рублей за тарелку…

Макеева: Это вы со знанием дела сейчас.

Песков: … и страдает о родине.

Геворкян: Вы тоже сидите в таком же ресторане и едите такие же макароны за те же деньги. Нет?

Песков: Иногда бывает. Не так часто, как хотелось бы, но бывает.

Таратута: То есть вы считаете, что Москва – это же не просто Москва, не все же воры и жулики, это люди, которые приехали из разных уголков страны…

Песков: Я не произносил этого слова.

Таратута: Да. То есть вы готовы в этой ситуации пожертвовать мнением активных людей?

Песков: Нет, конечно.

Таратута: Которым тоскливо в «Кофемании»…

Малыхина: Которые сами создают рабочие места, которые также выплачивают зарплаты.

Песков: Безусловно, не учитывать их мнение нельзя, это было бы абсурдно. И здесь как раз нужно разъяснять. Смотрите, ведь Путин выступил, все оглушенные основными новостями во время съезда, мало кто попытался проанализировать выступление Путина с той точки зрения, что это часть его предвыборной программы. Я уверен, что нам еще предстоит выслушать несколько выступлений, где будут изложены основные элементы его программы. И как эти основные элементы должны будут показать, что ребята, не надо путать с поздним Брежневым, не надо думать, что это плохо. В конце концов, в той или иной степени, с точки зрения разных людей, но тандем показал, что это знак «плюс». Тандем показал свою эффективность для нашей страны.

Малыхина: Но разъяснения, которые, вы говорите, нужно проводить - получается, что та самая активная, прогрессивная часть нашего общества, которая, как вы сказали, сконцентрирована в городе-герое Москве, ну ничегошеньки не понимает, и ей это разъяснять нужно?

Монгайт: Для нас выступят позже, нам надо подождать.

Малыхина: Нам споют отдельно. Хотелось бы узнать, что же мы не слышим или не видим.

Песков: Видите, вы интерпретируете то, что я сказал. Я же этого не говорил. А вы достаточно смело интерпретировали. Надо разъяснять, конечно.

Макеева: Такое ощущение произвели ваши слова. Вы нам изложили пункты региональной кампании избирательной весьма убедительно, я поняла, как это в регионах будет работать – что есть люди с несерьезными, надуманными проблемами, а есть с серьезными, и их премьер Путин решал. И сейчас будет решать в качестве президента.

Песков: Я не сказал, что несерьезные и надуманные, у всех проблемы серьезные. Но существует разный уровень проблем. Сидя в Москве, ты рассуждаешь: «Мне дышать тяжело, затхло тут, поеду на берега Темзы. Я не могу смотреть телевизор, я не могу читать газеты, это какой-то ужас, они задушили все». Да? Есть такие люди.

Монгайт: А вам обидно?

Песков: А есть люди, которые конкретно сидят и говорят: «Слушайте, мне бы налог на 3 пункта снизить, и я со своим коровником, все у меня получится». Вот я что имею в виду – это разный уровень проблем. И востребованность разная. Но в итоге мы все сходимся вокруг одной большой цели. Что мы хотим? Мы хотим, чтобы у нас была страна развивающаяся, в смысле развитая, но стремительно идущая вперед. Мы хотим, чтобы она была современная, свободная, красивая и какая еще? Скажите вы.

Монгайт: Нам уже достаточно.

Песков: Все это будет. Но для этого надо работать, это нельзя получить за 5 лет.

Малыхина: А есть что-то, что вам не нравится, но поменять вы не можете? Вот вы со своей позиции – ну не нравится, и все тут. Вы тоже за 1200 макароны кушаете.

Таратута: Можете ли вы смотреть телевизор, например?

Песков: Да, конечно. Нормально. У нас, кстати, очень хорошее телевидение.

Геворкян: Да, я это слышала уже от Медведева. Цветное.

Песков: У нас действительно очень хорошее телевидение, во многом более прогрессивное, чем во многих европейских странах.

Монгайт: Нам было бы грешно спорить, с другой стороны. Правда? У нас отличное телевидение.