Депутат Сидякин: в составе России Крым будет дотационным регионом, ему нужно будет помогать

А чуть ранее Евросоюз заявил о введении санкций в отношении украинских политиков, близких к Виктору Януковичу. Владимир Роменский выяснял, что может грозить чиновникам.

Роменский: Евросоюз решил ударить по карману соратников и членов семьи Виктора Януковича. Всего под действие санкций попадает 18 человек.

Список их фамилий выложен в официальном журнале ЕС вместе с описанием санкций.  «Должны быть заморожены все средства и экономические ресурсы, принадлежащие или находящиеся в собственности или под контролем лиц, установленных ответственными за незаконное присвоение государственных средств Украины, а также лиц, ответственных за нарушение прав человека на Украине», – отмечается в документе. Решение вступает в силу уже с завтрашнего дня.

Итак, кого же наказывают власти Евросоюза.

Номером один в опубликованном списке проходит, конечно же, Виктор Янукович, в документах Евросоюза его уже называют бывшим президентом Украины. Если верить его заявлениям сегодняшнее решение никак на него повлиять не должно. «Что касается средств, денег и собственности за рубежом, у меня никогда их не было», — совсем недавно, на пресс-конференции в Ростове-на-Дону. Однако аналитики говорили, что состояние Виктора Януковича и его «семьи» (не только родственников, но  и приближенных) оценивается в 12 миллиардов долларов.

Кстати о родственных узах – в «черном списке» ЕС присутствуют и оба сына Виктора Федоровича.

Старший, Александр, по первому образованию стоматолог, за что и получил соответствующее прозвище. Его называют одним из влиятельнейших и богатейших людей страны. В его руках сосредоточены многие строительные, энергетические компании и банки. Ранее украинский Forbes оценивал состояние 40-летнего Александра Януковича в 187 млн. долл., а общую стоимость его активов — в 510 млн.

Младший сын Януковича больше известен своей политической карьерой. Несмотря на свою молодость (Виктору Викторовичу всего 32 года) он уже дважды избирался в Раду и до сих пор числится, если верить сайту, депутатом.

В документах ЕС подчеркивается, что наказать решено не только тех, кто незаконно завладел государственным добром, но и тех, кто отдавал приказы о разгоне мирных акций протеста. Именно поэтому санкции вводятся и в отношении бывшего главы МВД Украины Виталия Захарченко.

По всей видимости, по этой же причине в «черный список» мог попасть и бывший генпрокурор Украины Виктор Пшонка. Однако его финансовое состояние не менее интересно: в доме Пшонки были найдены антиквариат, позолоченная сантехника, его портреты в образе Цезаря и Наполеона. Не бедно жил, одним словом.

К его сыну у властей Евросоюза тоже немало вопросов – депутат верховной Рады Артем Пшонка также в списке. Помимо своей законодательной деятельности он и с состоянием. Его называют молодым олигархом, который благодаря своим связям «крышевал» Сергея Курченко. О нём пойдет речь чуть позже – он также в списке.

О санкциях, которые грозят российским и украинским чиновникам со стороны США и Евросоюза мы поговорили с депутатом от партии «Единая Россия» Александром Сидякиным. Сегодня он написал в своем твиттере: «Чем быстрее пройдет референдум, тем меньше шансов у радикалов на провокации». 

Лобков: Крымский парламент прислушался к вам и перенес на 16 марта. Но вот что интересно – референдум уже признан нелегитимным заранее Европейским союзом. Возникает вопрос: а кто там будет наблюдателями? А как гарантируют свободное волеизъявление в условиях, когда там находятся русские войска (будем говорить так). Может ли быть признано это голосование свободным?

Сидякин: Я думаю, что Евросоюз должен быть логичным, пойти до конца и признать в этом случае незаконным, например, референдум, который пройдет в Шотландии в сентябре этого года. Там жители будут голосовать за независимость Шотландии от Великобритании. Это принцип, который заложен в основу международной политики – право нации на самоопределение. Если крымчане проголосуют, то, наверное, Крыму будет все равно, признает это решение Евросоюз или нет. Главное, как будем вести себя мы. Это покажет время. Пока президент сказал, что вопроса присоединения Крыма к России не стоит. Но что касается наблюдателей, я знаю точно, поедет группа сенаторов от нашего парламента и депутатов Госдумы. Уже ездила туда делегация, вернулась. Процесс наблюдения за выборами особенный. Присутствие на избирательных участках наблюдателей легитимизируют процедуру голосования, поэтому какая-то делегация от нас поедет.

Монгайт: Но мы выглядим заинтересованной стороной.

Сидякин: Безусловно.

Монгайт: Поэтому Павел и спрашивает про представителей ЕС. Они нейтральны в этой ситуации.

Сидякин: Мне сложно комментировать этот вопрос. Я думаю, что этот вопрос находится в компетенции властей Крыма. Если они откроют свои границы…

Монгайт: А для нас это будет дипломатической удачей, если все-таки Крым присоединится к России или выскажет свою волю?

Сидякин: Если он выскажет свою волю, мы должны в любом случае с этой волей считаться. Потому что мы предприняли ряд шагов до этого, но, вообще, это выбор народа Украины.

Лобков: Вот какая интересная вещь. Сначала были сообщения, что прямо на днях Госдума проголосует за закон, разрешающий Крыму присоединиться к России, а потом сказали «нет, давайте подождем итогов референдума». Что там за интрига? Почему отложили?

Сидякин: У нас внешнюю политику определяет президент. Президент, давая пресс-конференцию в понедельник, сказал журналистов, что вопрос не стоит.  И я отталкиваюсь от слов президента – раз. Второе: у нас сегодня отсутствует правовая основа для присоединения нового субъекта. У нас нет даже закона, который бы прописывал эту процедуру. Он внесен нашими коллегами, при необходимости этот вопрос можно форсировать, рассмотреть достаточно быстро. Но я думаю, что здесь надо действовать шаг за шагом, наверное, прежде всего, это решение жителей Крыма.  Мы его дождемся, а потом, если решение крымчан будет соответствовать интересам России, примем закон, который будет регламентировать процедуру присоединения нового субъекта. И, наверное, для этого потребуется референдум в Российской Федерации. Логика подсказывает, что там должно быть.

Лобков: Вы не боитесь санкций, список все расширяется и расширяется. Вы недавно отдыхали в США. В следующий раз, возможно, придется отдыхать в Алупке?

Сидякин: Я давно уже там был.  Я не опасаюсь включения своей фамилии  в этот список. Я думаю, что эти санкции ни к чему хорошему не приведут. Я думаю, что это все от бессилия, от невозможности что-то предпринимать. Вот такие скрежеты зубами. Я думаю, мы единственная страна, с которой США сталкивается, и которую она не может продавить. Так было в деле Сноудена, так происходит сейчас. Это все от бессилия, слабости американцев. Они же понимают собственную уязвимость. Они могут бомбить Югославию, поделить ее так, как им нравится. Они могут бомбить другие государства. Как только что-то происходит в мире, не отвечающее их интересам, сразу же с их стороны мы слышим такую аргументацию, что «это незаконно», что «мы введем санкции». Мы введем тоже санкции. Вы помните, когда по «списку Магнитского» 18 человек мы же тоже заблокировали. Они все кричали, что они в Россию не ездят. Но как минимум три случая у меня на памяти, когда они обращались потом за разрешением потом въехать в нашу страну, получили отказ.

Монгайт: Главной реакцией на «закон Магнитского» стал «закон Димы Яковлева». И мы очень хорошо помним о его сути, хотели бы, конечно, что нам грозит дальше.

Лобков: Запретят ли, допустим, усыновление украинским семьям?

Сидякин: Давайте так: примут санкции, мы посмотрим на характер санкций, которые приняли американцы – наверное, это будут какие-то санкции, связанные с визами – значит, мы примем зеркальные. Если это будут торговые, то это навредит США так же, как и нам.

Лобков: Неужели от iPhonе-ов откажемся?

Сидякин: У нас они зерно покупают, много чего покупают.

Монгайт: А высказывание господина Глазьева про то, что мы, возможно, откажемся от доллара. Как вы относитесь к этому, к варианту развития событий?

Сидякин: Если это будет продиктовано, если будет стимулировать рост нашей экономики, конечно, к этому можно прийти, но я не экономист, хотя рассуждаю, что все-таки доллар имеет международное хождение. И в некотором смысле мы испытаем серьезные трудности на первом переходном этапе, если откажемся  от него.

Монгайт: Как вы оцениваете реакцию экономики на события, которые происходят в Крыму? На поверхностный взгляд, кажется, что очевиден ущерб для нас.

Сидякин: Если мы проанализируем только рост котировок акций, то мы увидим, что было снижение, потом отскок. Что касается торговли валютами, то это давно запланированное решение Центробанка, умышлено ослабить валюту, поэтому здесь прямой зависимости нет. По акциям, как мы видим, рынок отыграл назад почти все.

Лобков: Далеко не все.

Сидякин: Не все, но отыграл. Назвать это падение катастрофическим и необратимым, я бы не стал.

Лобков: Ваша коллега Ольга Баталина ходила на митинг в поддержку Крыма. На завтра, передает агентство «Интерфакс», намечен на Васильевском спуске. Как вы считаете, те митинги сами изнутри народных масс происходят, или, учитывая ту скорость, с которой их разрешают, эти митинги, если не собраны, то санкционированы, по крайней мере, государственной властью?

Сидякин: У нас несанкционированных митингов вообще не бывает.

Лобков: Я имею в виду, санкционирована идея сама.

Сидякин: Идея? Безусловно, какие-то общественные организации, которым небезынтересна судьба Крыма и того, что там происходит, присоединяются к этому.

Лобков: Но очень быстро разрешают. На Васильевском спуске, чтобы какая-нибудь оппозиция…

Сидякин: Директива «придите на митинг» сотрудникам, депутатам Госдумы не спускается. Это наше добровольное решение. Я пойду сам.

Монгайт: А вы не боитесь дальнейшей, например, реакции Японии, связанной с островами?

Сидякин: Если мы начнем бояться Японии, то следующий ваш вопрос в эфире: «Не боитесь ли вы Лихтенштейна?»

Монгайт: У Лихтенштейна нет территориальных претензий.

Сидякин: Я не боюсь. Мы не дадим острова. Это позиция руководства, она заявлялась много раз, и она последовательна.

Лобков: Я хочу, чтобы мы показали картинку из вашего твиттера. Вы опубликовали картинку «Моя личная помощь Крыму». Там в качестве получателя 35-ая отдельная бригада, а сумма не указана. Можете сейчас раскрыть тайну?

Сидякин: Зачем? Я не буду раскрывать тайну. Не провоцируйте меня. Сергей Аксенов называет эти реквизиты. Кстати говоря, Украина препятствует перечислению этих сумм крымчанам.

Лобков: Вам обратно вернулись эти деньги?

Сидякин: Нет, мы находим способы их переправить, потому что помощь собирается во многих регионах.

Лобков: Как вы считаете, если Крым становится областью России, автономной республикой, может быть, как Северная Осетия или Ямало-Ненецкий автономный округ, это будет дотационная республика? Она сейчас на Украине считается дотационной. Я, вообще, не очень понимаю, как Крым может быть дотационным. Мы будем кормить Крым, а потом мы увидим демонстрации с лозунгом «Хватит кормить Крым!»

Сидякин: Если  мы посмотрим картинку, то у нас дотационными является большинство субъектов. Просто так распределяется налоговая база, перечисления. Я думаю, что Крым будет дотационным, там действительно много решений управленческих принимать надо, потому что это большое число людей, в том числе пенсионеров, которых надо будет ставить на учет в наш Пенсионный фонд, платить им пенсию.

Лобков: Лужков – ярый сторонник того, что Крым – это русская земля – я его спросил: «Не считаете ли вы, что…»

Сидякин: А вы не ярый?

Лобков: Не ярый. Я не могу сказать, что ярый.

Сидякин: Вы просто сторонник.

Лобков:  Я не сторонник передела госграницы. Но речь не о моей точке зрения.

Сидякин: Вы знаете, в Украине произошла революция.

Лобков: Я спросил Лужкова, не будет ли это раскол в российском обществе. Что, может быть, многие люди, которые сейчас находятся на грани бедности, не захотят делиться с Крымом, помогать Крыму, в который уже несколько поколений советских людей ездят в отпуск, откладывая кусочки зарплаты. Они уже и так инвестировали туда столько, сколько, может быть, никуда, кроме Абхазии и Крыма (так получилось).  Большая сумма инвестирована, а эффект не очень большой. Как вы считаете, россияне все с радостью поддержат присоединение Крыма?

Сидякин: Когда мы говорим «все» — этот абсолютный критерий не работает в общественной жизни. Конечно, будут противники. Но мы смотрим по рейтингам. Рейтинг Путина за период его нынешнего президентства достиг максимальных значений.

Лобков: Война всегда поднимает рейтинг.

Сидякин: И рейтинг «Единой России» сейчас на пике находится за все время, пока мы в этом созыве работаем. Это означает, что граждане одобряют действующую политику в большинстве своем. Уровень поддержки решений замеряется, какие-то я предварительные прогнозы видел – до 70% поддерживают.

Монгайт: Вы сказали интересную вещь, что должен пройти референдум и в России по поводу того, что стоит ли нам принимать Крым в состав нашей федерации. А если Крым будет «за», а Россия – «против» (представим себе такой расклад), что будет? Какие должны быть дальше действия?

Сидякин: Если теоретически – вряд ли такая ситуация произойдет – то прямое волеизъявление граждан и решение, принятое на таком референдуме, обязательное для его выполнения. Но это из серии фантазии. Я в это не верю. И я убежден, что решение на нашем референдуме будет положительным.

Лобков: Личность Сергея Аксенова, который избран премьером Крыма, не вызывает у вас никаких вопросов, сомнений относительно его прошлого, довольно запутанной биографии, связанной с уголовными делами?

Сидякин: Биография предыдущего президента Украины тоже была связана с уголовными делами, что не помешало ему руководить страной, пусть, может быть, и неуспешно. Что касается Аксенова, это выбор парламентариев Крыма. Мы будем работать с тем, кто представляет Крым. Есть Аксенов – будем работать с Аксеновым.

Лобков: Вы считаете его легитимным?

Сидякин: Безусловно. Есть парламент Крыма, который избирался, и к избранию которого нет ни у кого вопросов. Он избрал премьером Аксенова. Процедура в Крыму абсолютно законная. На 100%.