Денис Синяков после освобождения: решения о моем аресте и освобождении принимались не в суде и не в Следственном комитете

Лобков: Денис, это решение вы воспринимаете как закономерное, как судебное  или все-таки как решение политическое?

Синяков: Конечно, я не могу воспринимать его как решение судебное, думаю, что не все так просто.

Лобков: То есть решение принималось не судом, вы считаете?

Синяков: Я считаю, что нет. Конечно, воспользовались телефонным правом. У меня не было сомнений, что было инициировано по той же самой причине.

Лобков: Скажите, а вы сильно испугались, когда вас обвинили в пиратстве? Это очень тяжелая уголовная статья, грозящая 10 годами заключения.

Синяков: Да, это было ужасно. С одной стороны, я не верил в то, что это дело возможно довести до конца и обвинить-таки в пиратстве. Тем не менее, этот нереальный срок – от 10 до 15, конечно, он давил тяжелым грузом, прямо скажем.

Лобков: Насколько тяжелы были условия содержания в мурманском изоляторе? Что это вообще было такое?

Синяков: Когда я попал в мурманский изолятор, мне показалось, что условия вполне себе сносные, потому что я часто инспектировал московские СИЗО. Единственно, питерское СИЗО было гораздо лучше, чем в Мурманске. Сейчас я понимаю, что условия в Мурманске были на порядок хуже, но все равно терпимые, потому что в данной ситуации это не самое сложное. Психологическая ситуация сама по себе сложнее, когда оказываешься первый раз в таком месте.

Лобков: Как вы оцениваете уровень международной поддержки, поддержки со стороны поп-звезд? Известно, что и Пол Маккартни, и Мадонна выступили в вашу поддержку. Считаете ли вы ее ключевой?

Синяков: А вы знаете, я ничего про это не знаю, потому что нет никакой информации. Газеты не приходят, приходят только местные, телевидение не показывают российское, поэтому про мировую поддержку я мог только догадываться. Вы сейчас говорите, что она была, ну, прекрасно. Я ожидал, что она должна быть, потому что «Гринпис» - это все-таки известная организация с многолетней историей. Ничего не могу сказать. Я думаю, что здесь и поддержка журналистов, и мировая поддержка общественности, в том числе, и сыграла свою роль тоже.

Лобков: Как вы думаете, будет ли осуществлено то разделение, о котором еще говорили недавно, что те люди, которые напрямую не участвовали в штурме «Приразломной», будут сразу освобождены, а те, кто участвовал в каких-то действиях, с баграми атаковал, скажем так, нефтяную платформу, им будут даны более серьезные сроки? Возможно ли такое?

Синяков: Нет, я не верю, что кому-либо будут даны реальные сроки, потому что акция протеста – это не хулиганство, таких акций в Москве и в Питере мы видим сотни в течение года, это то же самое. Поэтому, как я понимаю, следствие должно доказать роль каждого  участника акции протеста и, найдя эту роль, оно увидит, что никто из них не… Возможно, оно и выделит отдельную группу лиц, но я не верю, что обвинить людей невиновных в этом преступлении…

Лобков: Денис, если вам будет еще раз заключить контракт с «Гринписом» или с «Врачами без границ», или с любой другой организацией, которая может оказаться в этом положении, скажем так, выступать не в симфонии с местными властями, примите ли вы это предложение? Или опыт сотрудничества с «Гринписом» вас отвратил от подобной работы навсегда?

Синяков: Нет, вы знаете, для меня, как для журналиста-фрилансера, вообще необходимо работать с общественными организациями, я к этому стремился. Безусловно, я буду работать и с «Гринписом», и с другими организациями, с которыми сочту нужным, идеи которых мне понятны. В этом смысле этот арест меня нисколько не напугал.

Лобков: Что вам сказали на прощание работники следственных органов и те, кто ведет следствие? Когда вы обязаны прийти на суд, что это будет за суд, где он будет? И где вы должны находиться в промежуток между сегодняшним днем и судом?

Синяков: Я к следователям не ездил с момента окончания судебного заседания. Я сейчас уеду в Москву, но в понедельник обратно вернусь в Санкт-Петербург, мы тогда пойдем уже сами в Следственный комитет, потому что аппаратура изъята. Поэтому я их не видел и не знаю. Сотрудники СИЗО попрощались, при том, что мы им сказали «До свидания», а они сказали: «Нет, у нас говорят «Прощайте», чтобы мы не вернулись. У меня только благодарность к сотрудникам СИЗО осталась, потому что они, в принципе, неплохие, корректные люди.

Лобков: Но на суд вы приедете, как я понимаю, сейчас вы под подпиской о невыезде, находитесь? Какой у вас юридический статус?

Синяков: Я нахожусь под залогом. Я могу, как я понимаю, перемещаться по стране, возможно, и по миру, но загранпаспорт пока у меня находится в Следственном комитете. В понедельник будем выяснять, что с загранпаспортом, будем решать. В принципе, конечно, я собираюсь являться на все следственные действия, тем более в суд. У меня задача главная – это доказать свою невиновность. Я буду этого добиваться.