«В тоталитарном государстве пропаганда сводится к простейшим лозунгам»

Писатель Борис Стругацкий на церемонии присуждения Международной премии в области фантастической литературы имени Аркадия и Бориса Стругацких, июнь 2001 года. Фото: Коммерсантъ

— Официальная пропаганда (как всегда в тоталитарном государстве) сводится к простейшим СУГУБО ПОЛИТИЧЕСКИМ лозунгам: «Неизвестные Отцы — твои лучшие друзья», «Враги Неизвестных Отцов — твои злейшие враги», «Ты в любой момент готов отдать жизнь за Неизвестных Отцов», и т.д. Фундаментальная тоталитарная пропаганда никогда не вдается в такие мелочи, как воспитание нравственности и порядочности в быту, поэтому и при Гитлере, и при Сталине полным-полно было жуликов, казнокрадов, хапуг — в том числе и среди самых проверенных, самых правоверных, а равно и среди правящего слоя. Для воспитания народа «никакого излучения не требуется». Прекрасно можно обходиться газетами, радио и телевидением, а также выездными агитбригадами. (Главное тут — надежно подпереть пропаганду деятельностью тайной полиции.)

****

— Мир через 20-40 лет не будет существенно отличаться от нынешнего. Мир через 120-140 лет будет настолько не похож на наш, что представить его себе мы просто не способны. Потрясения вполне возможны, в том числе и локальные ядерные конфликты. Пандемии. Свирепые бунты. Особенно — вспышки терроризма в глобальном масштабе. Экологические катастрофы. Все это реально, но не обязательно. Во второй половине XXI века может наступить энергетический голод — если не запустят термояд. Это серьезно. Это может привести к изменению базовых представлений о том, что (для человечества) хорошо, а что — плохо…

Если к середине XXI века мы не запустим термояд, история человечества затормозится самым серьезным образом. В течение десятка лет мы будем отброшены на два века назад и будем пребывать в состоянии жесточайшей диктатуры, пока альтернативные источники энергии не будут найдены.

****

— Национализм — это страшная штука. По сути своей, национализм это слегка цивилизованная ненависть волосатого дикаря к такому же точно дикарю, но из того племени, что за рекой. Эта волосатая пещерная ненависть успела за истекшие века обрасти теоретическими вытребеньками и красивыми словами, но ненавистью быть не перестала и продолжает оставаться опасной, как и всякая ненависть.

Что бы ни говорили националисты, но национализм может быть полезен разве что во время оборонительной, справедливой, отечественной войны, да и то надо следить за ним в оба глаза, чтобы из орудия сопротивления агрессии не превратился он в орудие уничтожения и насилия. Я не верю в сколько-нибудь скорое исчезновение наций. Да я и не думаю, что национализм проистекает из такого разделения. Скорее уж наоборот: РАЗДЕЛЕНИЕ на нации есть следствие живучести национализма. Не в понятии «нация» кроется опасность (наоборот, нация это культура, язык, история), но в понятии «национализм».

Нации пусть живут, а вот от национализма надо избавляться. Как? Не знаю. Но ведь избавились же мы от свирепых, человеконенавистнических проявлений религиозного чувства? Живем же мы без человеческих жертвоприношений. Без промискуитета. Без прославления жестокости. От одних свойств волосатого дикаря мы избавились основательно, другие загнали в тень морали, — значит, можем что-то? Значит, не без пользы проходят столетия? На это вся надежда, что мы все-таки меняемся «под скальпелем Природы и Искусства».

Полностью подборку ответов Бориса Стругацкого читателям смотрите на «Толкователе».