Адвокат Антон Жаров о новых нормах по иностранному усыновлению: большое спасибо Дмитрию Медведеву, это первое постановление без запрета

Согласно представленному сегодня документу, сирот нельзя передать однополым парам, а кроме того и одиноким людям – неважно, мужчинам или женщинам, – из тех стран, где разрешены браки между геями. То есть жители Франции, к примеру, мужчина и женщина, если они расписаны и у них традиционная семья, – по‑прежнему смогут при желании взять ребёнка из российского детского дома.

Текст поправки, которую подписал сейчас Дмитрий Медведев, полностью повторяет закон, принятый ещё полгода назад Госдумой и подписанный президентом Путиным. Премьер в этом смысле лишь зафиксировал свершившийся факт. Однако Дмитрий Медведев своим постановлением смягчил некоторые нормы. К примеру, сократил срок подготовки документов органами опеки с 15‑ти до 10‑ти дней, обязал чиновников возвращать все документы, поданные на усыновление, и заставил сотрудников опеки лично инспектировать детские дома.

Так что это было, Дмитрий Медведев внес свой вклад в запрет иностранного усыновления или смягчил, как мог, подписанный Путиным закон? Обсудили это с адвокатом по делам усыновления Антоном Жаровым.

Макеева: Знаете, как в старом советском фильме, перефразирую: «Дмитрий Медведев, конечно, виноват, но он не виноват. Он, с одной стороны, подписал, а с другой стороны, речь идет…»

Жаров: Ему деваться было некуда, и ему пришлось приводить список документов, которые предусмотрены для опеки и для усыновления, тот порядок, который был еще в июле изменен в Семейном кодексе. Отсюда исчезли какие-то документы, пресловутая справка СЭС, то есть теперь не надо усыновителям доказывать, что у вас не капает с потолка (это смотрит опека) и не нужно, чтобы еще одна женщина приходила и смотрела уже из Роспотребнадзора. На эту справку было очень много жалоб и у усыновителей, и у опекунов, потому что она получалась очень долго и была абсолютно бесполезной. Я лично не встречал за весь период существования этой нормы, чтобы кому-нибудь сказали, что их жилье не соответствует каким-то нормам. Поэтому это была совершенно бесполезная штука, и ее отменили. Это очень хорошо. И здесь же Медведев или те люди, которые готовили это постановление об опеке и усыновлении (оно, нужно сказать, семь раз за последние два года, менялось). При этом, например, постановление об усыновлении существует с 2000 года, и до этих семи поправок только два раза вводились изменения, они были косметические. А теперь очень активно стали менять законодательство по этому вопросу. Видите, внезапно возникла проблема гомосексуализма, никто же не знал, не думал, а тут внезапно обострилась эта ситуация. Поэтому читать это изменение постановления нужно целиком. Я вот даже в своем блоге так и написал, что, в принципе, большое спасибо Дмитрию Медведеву, потому что это, наверное, первое постановление, в котором мы не видим ни одного нового запрета. То есть то, что это было и так в законодательстве, он переписал, ничего нового не сделалось, но новых запретов не сделалось. Напротив, появились некоторые поблажки и смягчения для кандидатов в усыновители, например, уменьшены сроки, что в целом надо воспринимать положительно, хотя тоже несет некую отрицательную нотацию. Теперь органы опеки вынуждены будут за десять дней признать, годится этот человек быть усыновителем или не годится. Это приведет к тому, что будут смотреть больше на бумажки и меньше на человека. Просто будут не успевать. Это хорошо или плохо, не знаю. Если говорить о какой-то практике жизненной, то это, наверное, хорошо, учитывая, какие у нас в большинстве своем, к сожалению, органы опеки. Но если говорить это в принципе, то, конечно, исследовать человека, которому передается ребенок, хотелось все-таки более внимательно. Но, наверное, это не вопрос для чиновников.

Казнин: Все-таки один момент уточните. Некоторые ваши коллеги, эксперты по усыновлению говорят, что норма о том, что нельзя теперь усыновлять детей одиночкам, введена вот только что. Или это тоже было?

Жаров: Нет, открываем Семейный кодекс и смотрим, когда внесены изменения: второго июля закон был 167-й номер. Это было давно.

Казнин: То есть мы сейчас говорим не о гомосексуальных парах, а именно о человеке, который один. Например, учитель из Франции говорит: «Я хочу усыновить ребенка». Ей запрещено, просто потому что она не замужем.

Жаров: Да, это приняла Госдума, и об этом мы говорили в июле, просто это, может быть, как-то пропустили, и сейчас еще раз Дмитрий Анатолиевич обострил на это внимание своим постановлением. Но это было уже. Но здесь понимаете, в чем дело: строго говоря, то во всем мире не очень хорошо смотрят на одиноких усыновителей, в принципе, вне зависимости от их ориентации. Почему? Потому что ребенку, который оказался без семьи, нужна полная семья. Это нормально, все мы понимаем, что лучше полная, чем семья, где родитель один. Если уж искать ребенку самую лучшую замену… В данном случае это зачем-то связали с гомосексуальными темами, хотя, на мой взгляд, с этим не связанно. Я бы понял, кстати говоря, если бы вообще сказали, что одиноким парам из-за рубежа мы не разрешаем, в принципе.

Казнин: А одиноким российским?

Жаров: Одиноким российским тоже. Нужно понимать, зачем мы это делаем, как мы это объясняем. На самом деле, на мой взгляд, наша страна до такого запрета еще не созрела, слишком много у нас детей. У нас не стоит очередь из пар, из одиноких, из любых, у нас 120 тысяч детей, оставшихся без попечения родителей. К слову сказать, вот о них Медведев позаботился  очень хорошо. Есть такой важным момент, который мой коллега (психолог семейный, очень хороший, который занимается детьми-сиротами) Людмила Петрановская назвала лишением девственности органов опеки. В том смысле, что наконец-то опеку заставили ходить в детский дом. Это норма просто революционная, теперь раз в полгода, вернее через 30 дней после того, как ребенок попал в детский дом, впервые и каждые 6 месяцев сотрудник органов опеки обязан прийти в детский дом и поговорить с ребенком. Этого не было. К сожалению, не написано, что он там должен наговорить, но, по крайней мере, он обязан прийти. До этого только бумажки, понимаете? Ребенок мог чувствовать себя как угодно, но проверяли почему-то не учреждения, про которые мы слышим ужасы, а опекунов, которые взяли ребенка домой. Вот их проверяли по часам. Сейчас в этом смысле их уравняли, и это положительный факт.

Макеева:  Я все-таки уточню, на всякий случай, коррелируется ли вся эта история каким-то образом с «законом Димы Яковлева»? В Штатах, где еще не разрешены однополые браки, каким-то образом это открывает окно для этих Штатов, для американских усыновителей? Или американцам все равно это не касается?

Жаров: Американцев это не касается, но, кстати, про однополые браки – норма сформулирована таким образом: некое сожительство, партнерство, которое признается браком. А надо сказать, что стран, в которых сожительство, партнерство признается браком, я вот лично не знаю вообще. Потому что и в Германии, и в Великобритании, и во всех остальных странах, где разрешены однополые союзы, сожительства и так далее никто, никогда не называет это браком. Они не считаются браком, они позволяют людям получать страховки, считаться семьей в некоторых социальных моментах, но они не считаются браком. Я не видел ни одного закона, может быть, я не прав, я не специалист по международному праву, но нигде, ни в одной стране мира не названа эта история браком.

Макеева: То есть холостяк из страны, где это не называется браком, а называется союзом, например, сможет обойти эту норму?

Жаров: По идее, да. Надо сказать, что проблема в правоприменении, проблема же не в законе, проблема в голове. В голове у судей сейчас до того интересная ситуация. Их так задергали этим несчастным усыновлением. Ведь дело юридически несложное, но так задергали, что они сейчас читают эту норму, не дочитывая до конца предложения, и, в принципе, читая начало: что если в стране разрешены однополые браки – все, остальным мы запрещаем. И объясняют это решение очень интересно: если вы помрете, то ваш ребенок может быть передан в однополую семью. Логика, понимаете? Вот приходит человек усыновитель: «Дайте мне ребенка». Пожалуйста, вот вам ребенка, но если вы помрете, ведь ребенок может быть передан в однополую семью, поэтому мы вам отказываем. Мы живем в прекрасной стране, в прекрасное время.

Макеева: А на этом основании по закону можно отказывать?

Жаров: Понимаете, это судья. На мой взгляд, закон трактуется в данном случае неправильно. Но таких решений много.

Макеева: Спасибо за эти разъяснение, потрясающую деталь.

Жаров: Тут спасибо говорить незачем, это очень печальная ситуация и, к сожалению, очень сложно принимать в таком количестве, семь поправок, постановление правительства, которое устанавливает правило. Это очень много, чрезвычайно много. Так не работает система: ни опека, ни детские организации, ни суды не в состоянии переварить такое количество поправок. А там есть поправка, которая была принята, а потом через 7 дней отменена. Там абсолютно перемешана вся ситуация. Люди не успевают адаптироваться. Поэтому мы будем получать такие решения. Это будет очень сложно.

Казнин: А у вас есть какая-то статистика за время действия этих запретов? Как-то изменилась ситуация в России с усыновлением?

Жаров: Уменьшилось, резко упало международное усыновление и упало устройство семьи вообще. Но это связанно не с конкретно этими запретами, а связанно, скорее всего, с рядом других запретов и усложнений. Сейчас пошла явная тенденция, это уже второе постановление, которое как-то либо не ухудшает, либо в некоторых моментах отменяет некоторые запреты и препоны. Здесь, конечно, ситуация напоминает больше анекдот про «впусти козу, выпусти козу». И, в общем, отменяются те дурацкие нормы, которые вводились. Но, в целом, процесс можно назвать положительным. Вообще, есть ощущение, что есть маленькая радость в том, что начали люди задумываться, что в мире существуют сироты, и существует проблема их устройства в семьи.