Адвокат Алексея Гаскарова: он готовил акцию 6 мая 2013 года, поэтому его и задержали

29/04/2013 - 21:28 (по МСК) Павел Лобков, Татьяна Арно

28-й фигурант «болотного дела» – член Координационного совета оппозиции – Алексей Гаскаров следующие два месяца проведет в тюрьме. Судья Басманного суда Ирина Скуридина посчитала, что подследственный может скрыться или повлиять на свидетелей процесса, даже не смотря на то, что они, как известно, засекречены.

В Следственном комитете считают, что ровно год назад, 6 мая, Гаскаров руководил группой активистов, организовавших массовые беспорядки. Вечера там заявили, цитирую: «во время потасовок на Болотной площади Гаскаров лично применил насилие в отношении сотрудника полиции, мешая тем самым выполнению его служебных обязанностей по задержанию агрессивно настроенных лиц».

До вчерашнего дня сторонники задержанного считали, что он может стать чуть ли ни первым потерпевшим в этом деле со стороны участников митинга. Гаскаров жаловался в полицию на то, что его на Болотной площади его избил ОМОН. Следователи в свою очередь уверены, что, наоборот, это оппозиционер бил полицейских. Наш корреспондент Маргарита Журавлева поговорила с участниками и свидетелями процесса.

Алексей Гаскаров, арестованный: Мне кажется, они специально меня закрыли, чтобы людей больше пришло.

Анна Карпова, девушка Алексея Гаскарова: Совершенно бредовая ситуация, когда человек вышел в магазин, его по полной программе схватили. Были люди в форме гражданской и был спецназ какой-то в масках. То есть там так серьезно, его сразу схватили, то есть задержание было такое, как если бы до этого ему приходила повестка и официальное приглашение, которых на самом деле не было, и он их игнорировал.

Ирина Гаскарова, мать Алексея Гаскарова: Он веселится, я что-то пока поводов для веселья не вижу. Я ничего хорошего не жду. Повод для спокойствия пока может быть только в том, что общественный интерес к этому делу гораздо более выше, чем по тем событиям в Химках. Акция в один день – очень достойные люди заступаются за узников «Болотного дела», поэтому надежды больше на положительный исход. И то, что Дума там собирается, прочитали сейчас в новостях: коммунисты выступили с инициативой об амнистии всех.

А мы обсудили эту тему с адвокатом  Алексея Гаскарова Светланой Сидоркиной.

Лобков: Ваши первые ощущения? Когда мы читали короткие сообщения твиттера, когда вы излагали аргументы защиты, как сообщала нам наш корреспондент Маргарита Журавлева, судья и прокурор даже отворачивались в это время. Так ли это?

Сидоркина: Как они отворачивались или нет, я не могу об этом судить, потому что я была занята тем, что я излагала. Поэтому о реакции судить со стороны легче. По этому поводу не могу сказать.

Лобков: В целом – были ли они внимательны к вашим аргументам, выслушивали ли, задавали ли вопросы?

Сидоркина: Я считаю, что независимо от того, какие я аргументы заявляла и предъявляла, решение было предрешено заранее. Судя по тому, как велся ход судебного процесса, и, судя по тому, какие действия предпринимались дальше после того, как судья ушла в совещательную комнату. Все давало понять, что решение предопределено.

Арно: Предопределено кем?

Сидоркина: Следствием

Арно: Указанием свыше?

Сидоркина: Указанием следствия, да.

Лобков: Скажите, как вы сами объясняете, почему целый год понадобился следствию, чтобы установить, кто такой Гаскаров, какой он страшный преступник. Он все время был на виду, в соцсетях, граждански активен. Почему понадобился год? Как вы поняли, может быть, из показания свидетелей, потерпевших?

Сидоркина: Что касается доказательств, которые собраны в отношении Алексея Гаскарова, я хочу сказать, что все они собраны на основании оперативных данных Центра по борьбе с экстремизмом. То есть на основании оперативной информации. Доказательная база строится на этом. А что касается, почему именно через год вдруг Алексея задержали, то мы с Алексеем пришли к такому выводу –  это позиция Алексея, которую я излагаю – что его задержание обусловлено тем, что он был в числе лиц, которые готовили акцию «6 мая» в поддержку узников «Болотного дела», которое должна была пройти в этом году 6 мая. И предрекая эти события, его и задержали.

Арно: Каким образом трактуют это видео знаменитое, которое мы все видели, где омоновец бьет Гаскарова. О чем весь год и говорили, что он единственный потерпевший.

Сидоркина: Из содержания обвинительного заключения следует, что якобы Гаскаров препятствовал, как уже было озвучено, задержанию лица, которого задерживали четыре сотрудника полиции. Трактуются таким образом его действия.

Лобков: Есть некие противоречия. Вы обращали внимание суда, что по оперативным данным задерживают сразу, по горячим следам. Тогда есть возможность для свидетелей лучше опознать человека, которого они видели, допустим, неделю назад или три дня назад. А через год ведь можно и ошибку совершить.

Сидоркина: Безусловно, согласна.

Лобков: А как вам отвечали на это?

Сидоркина: На данную аргументацию никак не отвечали, потому что мы об этом говорили в суде. И я говорила, и Алексей говорил.

Лобков: А доводы следствия: в чем заключались в основном? Почему именно арест? Почему не домашний арест? Ведь есть прецеденты, когда некоторые фигуранты «Болотного дела» сидят под домашним арестом, некоторые под подпиской.

Сидоркина: Органам следствия Алексей был представлен как лидер леворадикального движения «Антифа» и активный участник оппозиционного движения, как член координационного совета оппозиции. И все эти аргументы сводились к тому, что его деятельность является общественно-опасной, поэтому необходимо применить ему меру пресечения в виде заключения под стражу.

Арно: А какой настрой у самого Алексея? Знал ли он, что сегодня будет именно такой исход?

Сидоркина: Безусловно, он иллюзий не строил, но мы с ним обсуждали вопрос о том, какую тактику будем избирать при рассмотрении вопроса об избрании в отношении него меры пресечения. И все-таки надеялись, что суд примет во внимание все доводы, о которых мы сегодня говорили.

Лобков: С формулировкой есть некоторые вопросы. Эта статья подразумевает и участие в массовых беспорядках, но почему-то формулировка, что он организовывал. Это более тяжелое наказание? Это отдельный подпункт статьи? Он, получается, лидер всех: он руководил и Навальным, и Удальцовым, и Пономаревым? К этому, что ли, идет следствие?

Сидоркина: Я об этом говорила в судебном заседании, что материалы дела, предъявленное обвинение и доводы, которые излагаются в вашей трактовке свидетелями засекреченными – являются между собой противоречивыми, и в совокупности не дают общее понимание тех действий, какие же все-таки действия совершал Алексей. Суд не ответил на данные вопросы в принятом постановлении. Он исходил из того, что есть доказательства, и деятельность Алексея является именно общественно-опасной. К этому все сводилось.

Лобков: Откуда взялось, что он руководитель?

Сидоркина: Я же говорю, что в данном случае доказательства были собраны на основании оперативных материалов Центра по борьбе с экстремизмом. Именно в их материалах было представлено – это справка Центра по борьбе с экстремизмом, в материалах дела была – из чего следовало, что именно он руководил, что он является лидером. И показания засекреченных свидетелей строились на этом. Центр по борьбе с экстремизмом давно хотел на чем-то подловить Алексея. Вот они этого добились в этой ситуации.

Арно: А вы предполагаете, что это за засекреченные свидетели?

Сидоркина: Исходя из тех показаний, которые были в судебном заседании озвучены, и по результатам ознакомления с материалами дела, я полагаю, что это сотрудники полиции.

Лобков: А вы их видели? Вы адвокат, допущены к делу, вы их видели сами? Или даже вы их не видели? Кто вообще их видел?

Сидоркина: Их видели только те понятые, которые присутствовали в той комнате, где находились засекреченные свидетели.

Лобков: А вы каким образом получали их показания?

Сидоркина: Дело в том, что проводились следственные действия  в форме опознания. Я, Алексей и еще двое статистов вместе с Алексеем находились в комнате, и через стекло лица, которые названы засекреченными свидетелями, его опознавали.

Арно: Вы слышали, наверное, про инициативу коммунистов сегодня в Госдуме, которые предложили отпустить всех узников «Болотной» в честь 20-летия новой Думы. Как вы считаете, может, сейчас специально вынесли такой приговор, чтобы потом через некоторое время всех отпустить, сделать жест доброй воли?

Сидоркина: Я думаю, что такого жеста доброй воли не будет, потому что если бы он был, он был бы уже давно. А это просто красивый, может быть, жест со стороны Государственной Думы.

Лобков: А что вы бы предпочли: выиграть судебный процесс в Басманном суде или чтобы было некое политическое решение, наподобие того, какое было принято после событий 1991 года или 1993-го, когда действительно до суда были отпущены люди, которых подозревали в подрыве режима, в попытках сместить государственную власть. Вы считаете возможным все-таки выиграть судебный процесс в Басманном суде?

Сидоркина: Во всяком случае мы на это надеемся, как любые адвокаты, которые участвуют в этом деле, и мы ставку делаем на то, что состав 212 статьи «Участие в массовых беспорядках» в правоприменительной практике не имеет четкого толкования, и общими усилиями мы рассчитываем на то, что нам удастся доказать, что состава участия в массовых беспорядках нет.

Лобков: А сам факт существования массовых беспорядков вы будете оспаривать?

Сидоркина: Безусловно.

Лобков: Известно, что Максим Лузянин своими признательными показаниями дал основания говорить о том, что были массовые беспорядки. И это является юридически установленным фактом в суде.

Сидоркина: Мы на стадии подготовки к судебному разбирательству обсуждали среди адвокатов этот вопрос. Мы считаем, что приговор, принятый в отношении Лузянина не может рассматриваться в качестве преюдиции по квалификации действий по участию в массовых беспорядках. Потому что трактовка данной статьи требует именно юридической квалификации. А при вынесении приговора в отношении Лузянина, как правило, доказательства не исследовались, он не может признавать статью, в отношении которой он не имеет юридической квалификации.

Лобков: С другими адвокатами вы взаимодействуете? У властей есть скоординированная политика: объединения дела «Анатомии протеста» и «Болотного». Есть ли у вас некий адвокатский пул, который будет вырабатывать общую линию защиты?

Сидоркина: Безусловно. Мы готовимся к судебному следствию.

Лобков: Как вы считаете, акция, которая будет в годовщину событий на Болотной 6 мая этого года, поможет ли повлиять на общественное мнение и на ход судебного процесса?

Сидоркина: Мне бы очень этого хотелось. Потому что я считаю, что люди должны знать правду об этом деле.

Другие выпуски